Алексей Чистов больше 15 лет работает врачом-наркологом и психотерапевтом. Все эти годы лечит гомельчан от пагубных привычек. В числе его пациентов и так называемые обязанные лица, у которых государство из-за зависимости забрало детей. Всегда ли результаты лечения оказываются удачными? Можно ли действительно отучить от пагубной привычки взрослого человека? И вообще, стоит ли возиться государству с теми, кто главной ценностью в жизни считает алкоголь? Об этом и многом другом в рубрике «Двое на одного».
Суть проблемы
Обязанными лицами называют родителей, которые ведут аморальный образ жизни, пьют и плохо заботятся о детях. Поэтому детей помещают на государственное обеспечение — в школы-интернаты и иные спецучреждения для несовершеннолетних, опекунские и приёмные семьи. При этом нерадивые родители, если они здоровы и дееспособны, обязаны возмещать расходы, затраченные государством на содержание детей. Это предусмотрено Декретом №18 от 24 ноября 2006 года.
Заботится о трудоустройстве обязанных лиц государство. Суд принимает соответствующее постановление, а служба занятости по месту жительства выдаёт направление на работу. Найти её не проблема. В Гомеле достаточно вакансий, не требующих специальных профессиональных навыков. Правда, некоторые обязанные лица не рады такой опеке и при первой возможности пытаются увильнуть от работы. Или попросту на неё не выходят — день, два, неделю…
Алексей Чистов:
– Как психиатр-нарколог я неплохо знаю эту категорию граждан. Более того, отвечаю за организацию им медицинской помощи. И пришёл к твёрдому убеждению: далеко не все, кто попал в категорию «обязанных», имеют наркологические проблемы. Синдром зависимости от алкоголя среди них распространён не так широко, как принято считать. Нередко это совершенно нормальные люди, которые волею обстоятельств оказались в трудной жизненной ситуации и не умеют найти из неё выхода самостоятельно.
Бесспорно, приходилось сталкиваться и с теми, кто имел серьёзные медицинские проблемы. Но эти проблемы не являлись медицинскими показаниями к тому, чтобы не быть родителями.
Александр Евсеенко:
– Давайте называть вещи своими именами: среди обязанных много алкоголиков?
Алексей Чистов:
– В медицине нет понятия «алкоголизм». Есть уже названный мною синдром зависимости от алкоголя. Процентов 80 из тех, с кем мне приходилось работать, страдали его наличием.
Елена Чернобаева:
– Вот видите. А субъекты профилактики всё время твердят: «надо работать, надо воспитывать, проводить разъяснительную работу». На мой взгляд, это всё лирика, эмоции.С медицинской точки зрения эти люди подлежат исправлению? Есть ли у них шансы снова стать нормальными, особенно на почве распада личности, вызванного алкоголем?
Алексей Чистов:
– Мы с вами говорим об одном и том же, но в разных плоскостях. Вы говорите «исправить», «воспитать»… Я – доктор, и не исправляю людей. Моя задача лечить. Другое дело, что практически у всех у них отсутствует критическая оценка собственного состояния. Часто приходится слышать: «Я пью, как все, у меня проблем нет». Они есть!
Моя клиническая практика свидетельствует, что даже люди, страдающие алкогольной зависимостью, не одинаковы. Не могу сказать в целом за всю статистику, но среди них встречаются достаточно мотивированные личности. И часто такой мотивацией служит именно факт отобрания детей. Для некоторых это становится отправной точкой, позволяющей критически взглянуть на самого себя, на свои поступки и образ жизни. А это уже первый шаг к лечению. Такого человека не надо силком тащить к наркологу, он приходит сам и просит помощи. В этом смысле декрет №18 играет очень позитивную роль.
Но бывают и деградировавшие, говоря социальным языком, личности. Для них смысл жизни сводится исключительно к приобретению любыми способами очередной дозы алкоголя. У них никакой мотивации ни при каких условиях уже не появится. Да, они покорно тянут эту лямку, кое-как возмещают расходы, но что-то менять кардинально не могут. Да и не хотят. Больше скажу: такие люди, как правило, не мотивированы не только на лечение, но и на труд, на создание семейного уюта, на более-менее достойную жизнь.
Елена Чернобаева:
– Каков возраст тех, с кем вам приходится работать?
Алексей Чистов:
– Самый разный. У меня есть пациентка, которая уже на пенсии. И всё равно возмещает расходы, потому что ребёнок ещё учится. Да и не возраст здесь главное, многое зависит от социального положения, окружения, семейных и бытовых традиций. Бывает, что в частном доме живут три семьи, и в каждой из них есть обязанные лица. Тот случай, который описан в психиатрии как «дружба по диагнозу».
Александр Евсеенко:
– Другими словами, алкоголизм – это болезнь. Что, собственно, признано и Всемирной организацией здравоохранения.
Алексей Чистов:
– Мы, психиатры, стараемся избегать слова «болезнь». Предпочитаем говорить о психических и поведенческих расстройствах личности.
Александр Евсеенко:
– Пусть так, сути это не меняет. Потому что расстройства бывают разные и по разным причинам. Есть расстройства, не вызванные алкоголем, но в результате которых человек не способен самостоятельно воспитывать детей. Их у него забирают, при этом никому не приходит в голову причислить такого гражданина к обязанным лицам. Почему же это применимо к алкоголику, страдающему точно такими же расстройствами? Тут ведь не причина важна, а сам факт их наличия, верно?
Алексей Чистов:
– Абсолютно. Поэтому мы пользуемся постановлением Минздрава, которое чётко определяет перечень показаний и противопоказаний к возможности исполнения родительских обязанностей. Когда человек страдает психическими и поведенческими расстройствами, в том числе вызванными употреблением алкоголя, комиссия врачей-психиатров может вынести свой вердикт. Для чего проводится медицинский осмотр , изучается социальный статус, характеристики с места работы. В расчёт принимаются даже совершённые правонарушения, особенно если они связаны с употреблением алкоголя.
Если есть объективные данные, свидетельствующие, что у человека снижен или вовсе отсутствует контроль при употреблении спиртных напитков, комиссия может вынести решение, что он страдает психическими и поведенческими расстройствами на почве злоупотребления спиртным и по этой причине не может выполнять свои родительские обязанности. В этом случае он не подпадает под действие Декрета №18.
Елена Чернобаева:
– Лично мне не приходилось слышать, чтобы кого-то из родителей-пьяниц освобождали от возмещения расходов.
Алексей Чистов:
– Ситуация неоднозначная, согласен. На практике принять подобное решение сложно, не зря для этого собирается целая комиссия. Но и она порой не в состоянии представить себе объективную картину касаемо конкретного человека. Во многом из-за формального отношения тех, кто в решении проблемы заинтересован в первую очередь.
Взять, к примеру, характеристики с места работы. Мне практически не приходилось встречать такие, которые хоть в мизерной степени отражали бы личность пациента, его поведенческие или психологические особенности. Все написаны, как под копирку, только имена и фамилии разные. «Иванов Иван Иванович принят на работу тогда-то, работает тем-то, зарекомендовал себя с положительной стороны».
Хотя начальник, эту характеристику составивший, прекрасно знает, что «милейший» Иван Иванович имеет серьёзные проблемы со спиртным, по этой причине часто прогуливает работу. Но официально в это время он числится в отпуске за свой счёт, а о его пагубных пристрастиях в характеристике не говорится ни слова. Более того, такой руководитель даже не понимает, что он не услугу Иван Иванычу оказывает, а только усугубляет его проблемы. Одновременно вводя в заблуждение специалистов.
Елена Чернобаева:
– Я бы добавила – и себя самого. Ведь от поведения этих горе-работников руководители тоже страдают, и далеко не в последнюю очередь.
Алексей Чистов:
– Покрывая случаи пьянства, стремясь не выносить сор из избы, руководители рано или поздно загоняют себя в ловушку. Человек, катящийся по наклонной, не в силах признать своей зависимости, не видит в этом проблемы. А если он чувствует ещё и негласную поддержку начальства, которое всё покрывает, итог может быть печален. Причём не для него одного.
Александр Евсеенко:
– Возможно, такие начальники следуют правилу, что пьяницы – лучшие работники. Вы лично как относитесь к этому утверждению?
Алексей Чистов:
– В какой-то степени оно верное. Срабатывает комплекс вины, который постоянно испытывает пьющий человек. Повторяю: пьющий, а не тот, кто ради глотка спиртного готов последнюю рубаху продать. Пьяница, выйдя из запоя, действительно готов браться за любую работу. Своей безотказностью он пытается загладить чувство вины. Беда в том, что это всего лишь этап, который проходит быстро. И если человека вовремя не остановить, рано или поздно чувство вины уходит. Я уже не говорю о качестве и производительности труда работника, который не о деле думает, а о том, как бы побыстрее добраться до ближайшего винно-водочного отдела. В этом случае его не удержит даже внушительная папка с объяснительными и заявлениями на увольнение без даты, которыми так любят козырять некоторые директора.
Никто ведь не отменял понятий трудовой дисциплины и производственной безопасности. А пьянство на рабочем месте сродни пьянству за рулём, последствия того и другого предсказать невозможно. Некоторые даже бравируют тем, что неоднократно садились за руль автомобиля в нетрезвом состоянии. И ничего. Но это «ничего» до поры до времени. Ровно то же происходит на производстве.
В этом отношении показательно исследование, проведённое в странах Европы в 90-е годы. Оно оценивало эффективность труда работников после алкогольного эпизода. Производительность оказывалась ниже, чем у тех, кто накануне не употреблял спиртного. Причём это одинаково относилось как к сфере физического, так и интеллектуального труда. Что интересно, подобное исследование проводилось и в отношении водителей. Его результаты были ещё более удручающими: оказывается, большинство ДТП с летальным исходом происходит с теми, кто на момент аварии был трезв. Но было точно установлено, что в течение суток до аварии употреблял спиртное. Другими словами, формально в крови уже не было алкоголя, организм вроде бы очистился. Но последствия алкогольного отравления остались, мозг ещё не восстановился от полученного накануне нокдауна.
Елена Чернобаева:
– Приходилось слышать мнение, что для родителей, страдающих алкоголизмом и возмещающих затраты на содержание детей, лучше бы создать специальные учреждения, где они содержались бы компактно. Мне кажется, подобная централизация имеет смысл. Что вы об этом думаете?
Алексей Чистов:
– Запретительные и карательные меры – они в какой-то степени действенны… Но давайте расскажу вам одну историю. После учёбы я по распределению работал в могилёвской психиатрической больнице. В наркологическом отделении, которое без натяжки можно назвать режимным. Это ограничения общения с внешним миром, невозможность передать что-то внутрь, другие мероприятия, ограничивающие свободу пациентов. Однажды прихожу я утром, осматриваю своих пациентов и замечаю, что с ними что-то не так. В народе о таких говорят «обдолбанные». Мы обыскали всё отделение, но ничего подозрительного не обнаружили. Так продолжалось несколько дней, пока однажды я не нагрянул среди ночи. И выяснил, что наши уважаемые пациенты ввиду отсутствия розеток нашли в стене место, где находится проводка. Дальше дело техники: два гвоздя, два бритвенных лезвия – и кипятильник готов. С его помощью они заваривали чифирь.
Поэтому у меня есть большие сомнения, что такая концентрация друзей по диагнозу пойдёт на пользу. Тем более что запретительные и ограничительные меры дают только краткосрочный эффект. Гораздо лучше использовать их в комплексе с мерами убеждения и воспитания. Это сложнее, дольше, но результат устойчивее. Как я уже говорил, важно не только ограничить человека в употреблении спиртного, но и мотивировать его к дальнейшей трезвой жизни.
Александр Евсеенко:
– Может, всё-таки сначала протрезвить, а потом уже мотивировать?
Алексей Чистов:
– Обратимся к опыту ЛТП. В условиях жёстких ограничений люди там находятся в среднем год. Вполне допускаю, что это позволяет кому-то выйти на определённый режим трезвости. Но он возвращается домой, где встречает соседа, который на радостях предлагает «по 150» за освобождение. Если человек изначально не мотивирован, чтобы отказаться от подобного соблазна, он непременно согласится. Всё, что было до этого, – насмарку.
Александр Евсеенко:
– Вашу позицию как врача, призванного лечить человека в любой ситуации и при любом к нему отношении, я понимаю и приветствую. Но вот ведь что получается: мы воспитываем в пять лет, читаем морали в 15, наставляем на путь истинный в 25, носимся с пьяницами в 35, даже в 45 пытаемся внушить прописные истины и перевоспитать. Существует ли в психиатрии возрастное ограничение, преодолев которое, человек становится неисправим? Когда уже нет смысла тратить на него ни время, ни деньги, ни нервы.
Алексей Чистов:
– Базовые моменты в поведении человека формируются к шести-десяти годам. Но это совсем не исключает в дальнейшем возможности психологической и психотерапевтической коррекции. У меня были пациенты, которые в достаточно зрелом возрасте принимали решение отказаться от приёма алкоголя. Самому старшему из них 68 лет. Он решил бороться с алкогольной зависимостью потому, что внучка сказала, как ей не нравится пьяный дедушка. Я наблюдал его в течение трёх лет и был искренне рад за мужчину. В данном случае мотивирующим моментом стала семья. Так что нет предела совершенству, главное, найти в человеке нужную струнку.
Елена Чернобаева:
– Часто обязанным родителям одним из главных условий для возвращения детей выдвигают предоставление справки о кодировании. Как думаете, это помогает?
Алексей Чистов:
– Главное, чтобы был результат в виде устойчивой ремиссии. А уж каким способом он достигается – дело второе. Другой вопрос, что существует определённый стандарт лечения таких пациентов. Сначала необходимо провести детоксикацию организма и оказать помощь органам, которые в первую очередь страдают от алкоголя. Это печень, почки, сердце, мозг. Словом, чисто терапевтические мероприятия.
Следующий этап, эффективность которого научно доказана, – совместный с пациентом поиск его мотивации к трезвости. Этот процесс всегда индивидуален, он не поясняется техническими терминами, но, поверьте на слово, – в большинстве случаев такая исходная точка находится. Тех, кто имеет запущенную форму синдрома алкогольной зависимости, не много. В большинстве своём это вполне обычные люди, которые в силу определённых обстоятельств получили проблемы с алкоголем.
Наркологу остаётся только усилить найденную мотивацию. Происходит это по-разному, шаблонов здесь тоже нет. Они даже вредны. Если человек привык снимать эмоциональное напряжение с помощью спиртного, значит, его надо научить делать это иными средствами. Даже медикаментозными. Ведь очень часто алкоголь является способом поднятия настроения. Речь не о депрессии, просто с помощью спиртного некоторые люди корректируют свое эмоциональное состояние.
Нельзя забывать, что алкогольная зависимость – не аппендицит, возникающий внезапно. Это особенность личностного поведения человека, которая формируется годами. И вылечиться за один раз, приняв волшебную таблетку или сделав себе инъекцию, невозможно. Пациент в дальнейшем должен работать либо с психологом, либо с наркологом. Это могут быть и поддерживающая медикаментозная терапия, и беседы с психологом, и участие в группах анонимных алкоголиков.
Александр Евсеенко:
– Значит, таблеток нет, и всё зависит от желания самого человека?
Алексей Чистов:
– Таблетки есть. В последнее время появился медикамент, который «выключает» удовольствие от приёма спиртного. Человек пьёт, «кайфа» не получает – теряется смысл самого процесса. Но медикамент этот дорогой даже по европейским меркам. Некоторые мои пациенты, которые могут себе его позволить, очень довольны. Через пару лет ежемесячного приёма препарата они вдруг осознают, что вполне успешно живут без алкоголя.
Елена Чернобаева:
– А как же наследственность? Есть семьи, где пьёт уже не одно поколение. С ними что делать?
Алексей Чистов:
– Генетическую предрасположенность в формировании зависимости никто не отменял. Она действительно существует. Но очень важный аспект – это модели семейного поведения и воспитания, которые ребёнок усваивает, глядя на поведение родителей. В этом смысле изъятие детей из таких семей тоже играет позитивную роль, которая впоследствии идёт этим детям во благо.
Авторы: Александр Евсеенко, Елена Чернобаева. Фото: Мария Амелина
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.ДзенБольше интересных новостей - в нашем Telegram
