Повестка в милицию и атомная бомба Таня: невыдуманные истории бывшего комсомольца

18.10.2018 4361

Великая Отечественная война, разруха, восстановление страны из руин, лихие 90-е… В сложное время пришлось жить Николаю Воронину. А он говорит — в интересное. И достаёт свои комсомольский и партийный билеты.

Война

Детство Воронина прошло в Ростовской области России. Собственно, детства было немного. Николаю было пять, когда Германия напала на Советский Союз.

— Войну в силу малолетства помню смутно, буквально несколькими эпизодами, — признаётся Николай Пантелеевич. — Вот я маленький сижу на руках у отца на митинге, где людей оповестили о вторжении. А вот отец уходит на фронт. Его как единственного в селе тракториста забрали в танковые войска в тот же день. Отец прошёл всю войну, был ранен, имел множество наград. Парадный китель трудно поднять — столько на нём орденов и медалей…

Воронин на несколько секунд замолкает, в памяти всплывает ещё одна картина из детства.

— В нашем саду оккупанты вырыли защитный ров, в который загнали трёхосный грузовой «Мерседес» с комплексом связи. Наружу только антенна торчала. При машине был постоянный экипаж. Инспектировать его периодически приезжал немецкий офицер на роскошном кабриолете Horch, — уточняет важную деталь Пантелеевич. — В одну из таких поездок я залез в легковую машину и сорвал с руля приглянувшуюся игрушку. Это не осталось незамеченным. Офицер аж побелел от ярости.

От расправы Николая уберегла бабушка, положившая куколку обратно на сиденье кабриолета. Немец достал платок с вензелями СС, брезгливо завернул в него куколку, бросил на землю и укатил.

Позже Николай увидел офицера ещё раз.

— Это было в день освобождения Ростова. Экипаж машины связи безуспешно пытался её завести. Подгонял молодых связистов всё тот же грозный офицер. Мотор признаков жизни не подавал. В конце концов, немцы бросили машину и пустились в бегство. Их начальник тоже не смог завести свой кабриолет, и отправился своим ходом за связистами. Через полчаса на улицу вошли передовые советские отряды. Группа бойцов приотстала, осмотрела машину, без труда её завела и вытащила из грязи. Обнаружили солдаты и причину поломки Horch: в нём закончился бензин. Залив бак, товарищи поехали на трофейном автомобиле с роскошью.

Башкирия

В школу Николай Пантелеевич пошёл с опозданием. Её открыли в конюшне, единственном более-менее сохранившемся здании. Привели в порядок территорию, в помещении установили столики для занятий. Все предметы вела одна учительница.

Окончить полный курс обучения удалось единицам, многих гнала на работу нужда. Но родители Николая нашли ресурсы, чтобы дать ему образование, хоть и питались практически сорной степной травой.

— В десятом классе, а это был уже 1956 год, меня торжественно приняли в комсомол. Отметили мою тягу к знаниям, прилежное поведение, ну и соответствие моих идеалов генеральной линии партии и правительства, — не без улыбки приводит формулировку наш собеседник.

Сразу после вручения аттестата о среднем образовании состоялась беседа с руководящим составом местного райкома. Из всей школы при распределении комсомольских путёвок на помощь народному хозяйству выбор пал на двух выпускников. Одним из них оказался Воронин.

— Из Ростова мы неспешно двигались по железной дороге, слабо представляя себе, куда. Запомнилось, как на одной из станций к поезду прицепили вагон с комсомольцами из Москвы. Спустя ровно неделю после отправки поезд прибыл в Башкирию. На станцию, где нас… никто не встретил, — смеётся Николай Пантелеевич. — Только после переговоров по железнодорожной связи за молодёжью прислали бортовые грузовики, на которых в конце концов мы прибыли в колхоз.

Башкирия. Работа на заготовке сена.

Отряд разместили в детском саду. Летом он не работал. Койки для бойцов поставили прямо в детских помещениях, в их распоряжение выделили полевую кухню наподобие армейской. Гимнастёрки и брюки в качестве спецодежды предоставили тоже с армейского склада.

В задачу трудового десанта входило скирдование соломы. Председатель колхоза поинтересовался, кто из приезжих умеет считать кубатуру заготовленной соломы. У деревенского парня Николая проблем с этим не возникло, и его поставили учётчиком. Правда, всего на несколько дней. Хлопцу было неудобно, что все работают, а он только с ведомостью ходит. И он сложил с себя обязанности нормировщика.

— Поработали в ту вахту достойно. Председатель лично вручил каждому комсомольскому помощнику благодарственные листы для предъявления в райком по месту жительства. Благодарили и простые колхозники, с которыми у нас сложились дружеские отношения. Помогать им хотелось не только по заданию партии, но и по велению сердца: уж больно бедно жили башкиры, которые войны-то и не видели, — вспоминает Воронин.

Воронин в 50-е.

Армия

В родных местах сидеть без дела не пришлось. Комсомольца с отличной характеристикой призвали на службу в секретную часть по обслуживанию бомбардировщиков среднего радиуса действия.

Окончив училище младших авиационных специалистов, Николай был зачислен в одну из таких частей. Боевая подготовка велась на должном уровне, на аэродроме никто не отсиживался. Летали на учения по всему Советскому Союзу. К западным его границам, понятно, почаще.

А в разгар Карибского кризиса 1962 года Воронин вблизи увидел и потрогал не только знакомый по аэродрому Ил-28, но и груз, ради которого самолёт создавали — атомную бомбу по имени Таня.

— Эти изделия были штучными, и каждому ещё при создании присваивали не модельный индекс, а собственное имя, — вспоминает Пантелеевич. — «Татьяна» была довольно скромной в размерах. А мне при первом знакомстве показалась очень красивой — полированная поверхность, сложнейшее хвостовое оперение. Пока кризис не утих, мы в готовности №1 посменно дежурили прямо у бомбардировщика, готового взмыть в воздух за считанные минуты.

Три года в армии наш герой вспоминает с удовольствием. Подчёркивает, что в его части не было никакого понятия о дедовщине. Старослужащие, наоборот, брали молодёжь под своё крыло и быстро помогали адаптироваться к службе. Передавали полученные знания, опекали, как могли.

Бытовые условия были под стать выполняемым задачам. Наземный персонал питался не за одним столом, но по тем же нормам, что и лётчики. Так что знали на вкус и мясо, и фрукты, и шоколад.

Заботилось командование и об организации досуга. А в армии что ни праздник, то спортивный. Воронину такие праздники были по душе. Он занимался борьбой и со временем стал лучшим борцом в своей части, ездил на соревнования в дивизию. На гражданку, однако, всё равно тянуло.

Телемастер

Отслужив положенные три года, Николай Пантелеевич вернулся в Ростов. Поступил в училище связи. Это было начало эры телевидения, так что направление было модным среди молодёжи. По окончании училища устроился в ателье по ремонту телевизоров, где задержался на десять лет. Редкий случай.

— Обычно мастеров увольняли по жалобам клиентов на нечестность ремонтников. На меня таких жалоб не было. Это и предопределило дальнейшую судьбу.

Однажды мастера вызвал к себе директор ателье. Показал в окно: «Вон стоит «Волга». Поедешь с ними, починишь телевизор. Денег за работу не брать». Ехали недолго.

— Захожу, осмотрелся. Квартира дорогая. Телевизор тоже хороший, «Рубин». Сразу понял, что «накрылся» строчный трансформатор. У меня, говорю, нет такой детали. А мне в ответ: пиши название, сейчас привезём. Как впоследствии оказалось, телевизор принадлежал начальнику всей милиции города Ростова, который к окончанию ремонта сам явился. Угостил он меня не плиткой, а целой плитой шоколада, каких я до сих пор не видел. Тем дело и кончилось.

Прошло несколько месяцев. И вдруг гражданин Воронин Н.П. получает повестку в городской отдел милиции. Всю жизнь вёл себя законопослушно, а всё равно разволновался. Но делать нечего, к назначенному часу явился.

— Майор завёл в кабинет и предложил: «Садись, Николай Пантелеевич. Как жизнь?». Вы, говорю, со мной языком Эзопа не разговаривайте. Что я сделал? Зачем вызвали? А он мне: «Модеста Акимовича знаешь? Ты ему телевизор починил. А мы открываем пульт централизованной охраны, туда инженеры нужны. Твои знания пригодятся».

Посоветовавшись с отцом, Воронин предложение принял.

Погоны

Работы хватало. Объекты на охрану принимали массово, Ростов-то город не маленький. Нехватку знаний компенсировал быстро. С командой сработался. Вот только с руководством не слишком повезло. Как вспоминает Николай Пантелеевич, мужик попался технически крайне неграмотным, но при капитанских погонах. И при каждом удобном случае пытался направить работу специалистов не в то русло. Воронин вспылил, пошёл в отдел кадров и напрямую спросил: «А можно мне такие же погоны? Чтобы мы с ним на равных были?».

Оказалось, можно. Инженера аттестовали с присвоением звания сержанта и отправили на учёбу во Львовскую школу сотрудников уголовного розыска. Вскоре после её окончания новоиспечённый офицер сам возглавил отдел вневедомственной охраны, в котором начинал вольнонаёмным. В 1976 году, пройдя школу комсомола, Воронин стал членом Коммунистической партии.

Гомель

Все эти годы гражданин Советского Союза занимался не только восхождением по карьерной или партийной лестнице. Создал крепкую семью. Родилась и выросла отличница-дочка. На семейном совете решили, что высшее образование ей необходимо. И вот тут столкнулись с трудностями.

Конкурс при поступлении в Северо-Кавказский университет приближался к 15 претендентам на место. Выделялись квоты для поступления народам Кавказа. Процветала коррупция, о чём весь город прекрасно знал. Воронины решили не испытывать судьбу и не терять зря время.

Проштудировав телефонный справочник, Николай Пантелеевич дозвонился в приёмную комиссию Гомельского государственного университета.

— Я спросил, какой конкурс на историко-филологический факультет. Мне ответили — немалый — до четырёх человек на место. Я, помню, рассмеялся, и сказал дочке — едем в Гомель. Она сдала все вступительные экзамены на пятёрки. Для меня это было первым знакомством с городом, но он мне сразу очень понравился. Мыслей о переезде ещё не было, но когда жена стала по два часа в день говорить с Гомелем по телефону, понял, что нужно воссоединяться, хотя бы на время учёбы дочери. Так мы переехали в Гомель, приобрели участок на улице Горького, где и сейчас живём в собственноручно построенном доме.

Соседи поначалу приняли переселенцев не очень гостеприимно. Даже сообщили куда следует, что милиционер строит кирпичные хоромы 8х14 непонятно за какие деньги. Но Пантелеевич готов был документально отчитаться за каждый гвоздь, и недоброжелатели отстали.

«Зэпер»

При переводе в Гомель Воронин устроился помощником начальника ИВС, что на улице Борисенко. Продолжая финансовую тему, утверждает, что за годы честной службы смог помочь детям построить кооперативную квартиру, а себе скопил на «Запорожец», которым пользуется и сейчас. Разве что модернизировал его своими руками.

— А меня с самого детства тянуло к технике. Мотоциклы, автомобили. Этот «Зэпер» далеко не заводской модификации, по мере появления новинок в автостроении я их и сюда внедрял, — удивляет Пантелеевич.

В начале 1990-х случился занавес, только уже не «железный». Рухнул Советский Союз, а за ним и компартия с комсомолом. Некоторые «демократы» первым делом сожгли свои членские билеты, а Воронин не стал. Сохранил билеты комсомола, партии, комсомольский значок.

— В советские времена боролись с религией, а в 90-е — с комсомолом. А знаете, чем они схожи? Они не учат ничему плохому! Можно по-разному относиться к идеологии, но комсомол тоже учил нас быть человечными, жить по принципам равенства и братства, помогать друг другу в трудную минуту. Стараюсь следовать этим принципам по сей день.