Всю свою сознательную жизнь Анатолий Журавлёв работал с деревом. Начинал с оконных и дверных проёмов, а позже возглавил предприятие по производству строительных конструкций, которые применялись при возведении новаторских по своему времени зданий. Они, между прочим, есть и в Гомеле. Журавлёв до сих пор уверен, что во многих случаях дерево даст фору металлу и железобетону, и готов отстаивать свою позицию на примерах из жизненной практики. С развалом этого направления в архитектуре и строительстве мы многое потеряли, убеждает Анатолий Тимофеевич и вспоминает, как всё начиналось.
Москва оказалась Байконуром
Родился Журавлёв в городском посёлке Тереховка Добрушского района. Обилием учебных заведений посёлок похвастаться не мог, поэтому первое профессиональное образование он получал уже в Гомеле, в политехническом техникуме. Специализацией выбрал деревообработку. Тема, как сейчас говорят, зашла. К сдаче диплома уже было понятно, что любознательный и усердный староста группы получит право на первоочередное распределение.
Так оно и вышло. Журавлёв с товарищем получили направление в Москву, в то время как многие сокурсники отправились ставить на ноги производственные участки в исправительных колониях.
Но вскоре оказалось, что Москва оказалась лишь перевалочным пунктом. Там предложили на выбор — отправиться на службу в армию или в Казахстан, на космодром Байконур. Романтика космоса показалась привлекательнее размеренной жизни где-нибудь близ полигона. Да и подъёмные дали хорошие.
Анатолий Журавлев в центре, фото из личного архива
В то время городок при космодроме активно расстраивался. Была большая нужда в столярных изделиях. А брать их было неоткуда, и молодому специалисту предложили применить свои умения на практике. К слову, его и тут довольно скоро призвали в армию, но через две недели с чистыми погонами отозвали обратно. Дали в подчинение таких же солдат и поставили задачу: в абсолютно пустом помещении расставить оборудование, наладить поточное производство оконных и дверных блоков. В срок уложились.
— Мне тогда было 19 лет. От ровесников-солдат отличался только тем, что видел деревообрабатывающие станки на картинках. Но задача поставлена. И попробовал бы я не уложиться в сроки! — смеётся Анатолий Тимофеевич.
Со временем он возглавил цех. Предприятие к тому времени уже обеспечивало столяркой все стройки Байконура. В том числе изготовило специальную опалубку для стартового стола, участвовало в строительстве монтажно-испытательного корпуса, где собирали ракеты-носители (на тот момент это было второе по величине здание в Европе — прим. ред.).
Но, какая бы ни была увлекательная работа, семью надо навещать. А она в Гомеле. В очередной приезд родители уговорили остаться на несколько дней на свадьбу сестры. А тем временем истёк срок въезда в закрытую зону космодрома. С ним закончилась и работа на этом объекте. Переезд в Гомель насовсем стал реальностью.
«Можете рассчитать в уме окно?»
Дальнейшими событиями распорядился случай. Анатолий Журавлёв ехал в троллейбусе по Объездной улице, вдруг машина сломалась. И произошло это прямо напротив завода стройдеталей. Анатолий Тимофеевич решил зайти в отдел кадров поинтересоваться по поводу трудоустройства.
— Завод создавался сразу после войны для восстановления города. Поначалу производство располагалось в районе Горелого болота, где сейчас стоит автовокзал, — собеседник проводит небольшой экскурс в историю. — Когда центр стал чистым и благоустроенным, пыльное и шумное предприятие вынесли к чёрту на кулички, но основную специализацию оно сохранило.
Туда и попал Журавлёв. Чтобы отсеять назойливого молодого человека, ему предложили рассчитать параметры оконного проёма.
— Это только кажется, что дело простое. Дилетанту оно будет не по плечу. Ошибись на 5 мм, и окно не станет в проём. Но я к тому времени уже набил руку и выдал расчёт с ходу, — вспоминает Анатолий Тимофеевич.
Так уже через пару дней он стал мастером столярного цеха оконных блоков, в подчинении у которого было 60 рабочих. Обслуживали промышленное строительство, то есть оконные блоки были большими по габаритам и непредсказуемыми по конфигурации. Объёмы выдавали сумасшедшие — до 7 тыс кв. м окон и 20 тыс. кв. м дверей в месяц! Поставляли продукцию по всей Белорусской ССР.
Даже курица не жалует металл
В 1974 году в Гомеле началась эра клееных деревянных строительных конструкций. Предыстория такова. В конце 1960 — начале 70-х годов в Союзе начала ощущаться нехватка продовольствия. Во-первых, система колхозов уже не справлялась с возложенными на неё задачами. Во-вторых, сухогрузы один за другим отправлялись в страны, с которыми мы намеревались вместе строить социализм.
— Вырастить корову или свинью — это долго. А вот курица «готовится» за несколько недель. И в стране начали массово строить птичники, — подбирается к теме издалека Анатолий Тимофеевич. — Тогда же выяснилось, что курица не очень-то жалует помещения, перекрытые металлом. Специфика такова, что в том микроклимате он быстро коррозирует, что отражается и на самочувствии птицы. Конструкторы предложили использовать дерево. Мы к этой теме подключились и стали выдавать по 10-12 клееных конструкций перекрытий в месяц. Были и арочные изделия. Ширина пролёта обычно была в пределах 12-18 м. Кстати, наша Гомельская птицефабрика построена с применением именно таких конструкций.
Вспомнили об этой технологии и при развитии Солигорского горнохимического комбината. Ведь добытый калий просто на земле не оставишь, нужно укрытие. Там масштабы были уже другие, сооружения побольше птичников.
— То же самое. Калийная соль разъедает металлоконструкции за два-три года. А дерево к соли невосприимчиво. Мы предоставили заказчику гарантию на 25 лет. Склады строили и на самом комбинате, и в морских портах, где производилась перевалка груза. Нагрузка была такова, что союзное руководство одобрило строительство четырёх отдельных специализированных заводов в разных республиках. В Белоруссии с учётом наработанного опыта выбрали Гомель. Специализированную передвижную механизированную колонну (далее СПМК) по производству и монтажу строительных конструкций выделили в отдельную единицу.
Как строили Дворец лёгкой атлетики
Первым опытом гражданского строительства стал легкоатлетический манеж на улице Юбилейной в Гомеле. Возводили его долго. Не было практического опыта, а тут ещё проблемы с грузоподъёмными механизмами, стропами. Да и для подготовки древесины, её сушки, склеивания и соединения деталей требовалось время. К слову, для целей строительства пригодны только северные сосна и ель.
Конец 70-х, сборка клееных деревянных конструкций на заводе. Фото из архива ОАО «Институт «Гомельгражданпроект»
— В Беларуси большая часть года тёплая, дерево растёт быстрее. А в Архангельске того лета пару месяцев, рост замедляется и дерево становится более плотным и прочным, — схематично набрасывает дерево в распиле Журавлёв, отмечая годовые кольца. — Деревья лиственных пород нам вообще не годятся.
Проектировал манеж вернувшийся из французской эмиграции архитектор Максимович. Он активно продвигал тему применения дерева в строительстве во Франции, в Беларуси сумел увлечь идеей руководство института «Гомельгражданпроект». Применение деревянных конструкций тогда позволило сэкономить 550 тонн стали. Ширина пролёта составила уже 49 м.
Применение дерева при строительстве гомельского манежа позволило сэкономить 550 тонн стали.
Монтаж клееных деревянных конструкций на улице Юбилейной. Фото из архива ОАО «Институт «Гомельгражданпроект»
Сооружение открыли в 1981 году не типичным разрезанием ленточки, а проведением первенства Европы по лёгкой атлетике. В нём участвовал будущий шестикратный чемпион мира Сергей Бубка.
Спустя двадцать лет после ввода в эксплуатацию здание пришлось поставить на капитальный ремонт, который длился целый год. Выполнял его «папа» манежа — Гомельский комбинат строительных конструкций.
Анатолий Журавлёв внутри Дворца лёгкой атлетики 7 декабря 2020 года
— Конструкционных просчётов там не было, — уточняет Журавлёв. — Просто в конце 70-х в распоряжении кровельщиков ничего, кроме рубероида и битума, не было. А манеж под воздействием ветровых нагрузок немного движется. Соответственно, те кровельные материалы лопнули, начались протечки и, как следствие, подгнивание арочных конструкций. Мы усилили верхний пояс швеллерами, заменили некоторые прогоны. Сейчас там уже современная гидроизоляция, так что всё будет в порядке.
Удар по репутации
На основе этого опыта с применением трёхшарнирных клееных деревянных арок позже был построен Олимпийский манеж в республиканском центре подготовки спортсменов «Стайки». Чёрную печать на подобных спорткомплексах чуть не поставило ЧП в новеньком минском комплексе «Трудовые резервы» на улице Калиновского. В 1985 году здесь произошёл крупный пожар. Причиной тогда на скорую руку назвали огромные деревянные перекрытия. У Анатолия Журавлёва как директора комбината изъяли паспорт, он дал подписку о невыезде. Когда следователи восстановили всю цепочку событий, его отпустили.
Пожар в спорткомплексе «Трудовые резервы», 1985 год. Автор фото Igni Boom
Выяснилось, что монтажники клееных конструкций свою работу давно выполнили, сдали и уехали. На их место пришли другие организации, которые продолжали на объекте чистовые работы. Это они загнали внутрь ЗиЛ-130, в кузове которого стояли бочки с бензином.
Параллельно в тот февральский день в манеже тренировалась сборная по стрельбе из лука. У спортсменов, оказывается, всегда при себе были спички: они ими подкапчивали наконечники стрел, чтобы те не отражали солнечные лучи и не мешали в прицеливании. За лучниками наблюдал сын-подросток директора манежа. Он тоже решил нагреть стрелу. Одна из спичек случайно упала между рядами матов. Пожар заметили поздно. Люди успели выбежать на улицу, а вскоре раздался похожий на взрыв звук, после которого рухнула крыша.
— В завершение следствия проводился натурный эксперимент, — вспоминает бывший директор КСК. — Взяли предназначенный к сносу дом, установили на него нашу конструкцию и идентичные из металла и железобетона. Повторили другие условия вплоть до бензина и подожгли. Металлическая ферма обрушилась после 14 минут воздействия высоких температур, железобетон сдался через 18. А дерево чернело, пыхтело, но выстояло! Кстати, в «Трудовых резервах» после взрыва нам пришлось заменить всего три пролёта.
Рекорды в строительстве из древесины
И всё же в дальнейшем для спортсменов выполнялись уже не столь крупные заказы, а комбинат переключился на строительство крытых рынков. Только в Гомеле по этой технологии построено их два — Центральный и Заводской в Сельмашевском микрорайоне.
Крытый рынок в центре Гомеля построен в 1990 году, ширина пролёта — 60 метров
— Ширина пролёта на нашем рынке достигала уже 60 м. То есть одна конструкция была 28-метровая. Самой большой проблемой оказалась её доставка на место. Единственный подходящий для этой цели панелевоз мы одолжили в Минске. Клееная конструкция укладывалась на него «вверх ногами». В час ночи панелевоз подходил к перекрёстку улиц Интернациональной и Гагарина, где его ждали два крана. Интернациональная в 1980-е, напомню, была не такой широкой, как сейчас. Троллейбусная контактная сеть была обесточена, хотя её и не снимали. Тягач заходил на улицу Гагарина, а крановщики аккуратно приподнимали зад транспортёра и подтягивали его на себя, чтобы он при повороте не чесанул стену ближайшего общежития, — вспоминает ещё одну историю из прошлого Анатолий Тимофеевич.
Таких рейсов сделали несколько десятков. И ни разу ничего не уронили и не повредили.
Крытый рынок в Бресте тоже имеет ширину пролёта 60 м, но совсем другое архитектурное решение. Его купол круглый, словно в цирке.
Крытый рынок в Бресте, ширина пролёта — 60 м. Фото «Вечерний Брест»
Самым же грандиозным и трудоёмким одновременно стало строительство крытого рынка в Краснодаре уже на закате перестройки. Там ширина пролёта достигла 64 м, увеличились габариты отдельных элементов, которые нужно было доставлять из Гомеля по дорогам общего пользования на расстояние 1800 км. Несмотря на разрешительные документы республиканских уровней, гаишники чуть ли не в каждой области пытались доказать свою значимость. Это выматывало нервы, сроки доставки срывались. Но Журавлёв довёл дело до конца.
«Новые белорусы» знали толк в дереве
Начало кризиса у комбината примерно совпало с началом вывода советских войск из Германии. За два года в Союз должны были вернуться около 450 тыс. человек. Им нужно было где-то жить. Поэтому под Молодечно построили завод по производству быстровозводимых домов. А в довесок — завод металлоконструкций, который, по словам Журавлёва, кто-то сильно лоббировал. Конкурировать не удавалось, так как производственный цикл здания из клееных конструкций вместе с изготовлением проекта растягивается на три, а то и четыре года. Металлические фермы вписываются в проект гораздо быстрее, да и варить их можно прямо на стройплощадке.Гомельский комбинат начал искать себе новые ниши. Чего только не перепробовали. На волне возрождения храмов даже делали для них арочные окна, как это принято в архитектурных традициях русской православной церкви.
— Предложение мы дали. А как выполнить обещанное? Оказалось, на комбинате уже никто не умеет формировать арочный сегмент. Тогда в отделе кадров подняли личные дела пенсионеров, я отдал в их распоряжение служебную «Волгу». И вот наши мастера-золотые руки по утрам приезжали на комбинат, чтобы давать мастер-классы молодёжи. Задумка наша удалась. А там и у «новых белорусов», строящих коттеджи, пошла мода на арочные проёмы. Им ПВХ не нужно ведь, натуральное ценят. Какое-то время держались, — говорит Анатолий Тимофеевич.
В содружестве с Гомельским ДСК построили коттеджный посёлок для работников ювелирного объединения «Кристалл». Оба строительных предприятия чувствовали себя не очень хорошо, но выручили друг друга. ДСК отвечал за нижний панельный уровень, а КСК — за мансарду из клееного бруса. Посёлок заселился споро, но так и остался единственным в своём роде.
Последним крупным промышленным объектом стало хранилище промышленных отходов под Чечерском. Ангаров для складирования шин, люминесцентных ламп и других вредных предметов должно было быть пять. Государство осилило только одно. Но оно, несмотря на воздействие агрессивных сред, благополучно стоит до сих пор.
Анатолий Журавлев сегодня работает на предприятии «Гомельторгтехника»
Сейчас все четыре построенных в советское время комбината деревянных стройконструкций прекратили своё существование. Анатолий Журавлёв продолжает работать на производстве, но уже не с деревом. Жалеет ли? Наверное. По крайней мере, и сегодня увлечённо набрасывает схемы возможных конструкций для всех интересующихся.
— С деревом намного сложнее работать, потому что оно живое. В отличие от бездушной стали, оно дышит, от него всегда исходит притягательное тепло и положительная энергетика. Всегда помните об этом, выбирая между деревом и другими материалами, — говорит на прощание ветеран деревообрабатывающей отрасли.
Автор: Евгений Захаров. Фото: Вячеслав Коломиец
Читайте также:
Чьим голосом «говорят» гомельские троллейбусы
Гомельская крановщица о работе в Москве, любви к закатам и ежедневном адреналине
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.ДзенБольше интересных новостей - в нашем Telegram
