Рынок труда Беларуси лихорадит. Особенно это чувствует на себе молодёжь. К ней со стороны работодателей предъявляются явно завышенные требования. Она, в свою очередь, претендует на что-то большее, чем скромная зарплата молодого специалиста. Не имея порой для этого абсолютно никаких оснований. Как решить эту дилемму? Порассуждать на волнующую многих тему мы пригласили генерального директора ООО «Обувная фабрика «Батичелли», кандидата экономических наук, члена-корреспондента Международной академии наук МАНЭБ Наума Каца.
Елена Чернобаева:
— Часто приходится слышать нарекания со стороны работодателей, что современная молодёжь требует хорошую должность и большую зарплату. При этом взамен, кроме диплома о высшем образовании, ничего особо предложить не может. Вы тоже согласны с такой точкой зрения?
Наум Кац:
— Сейчас в Белорусском торгово-экономическом университете проходит стартап-микс. В нём участвуют молодые представители Украины, России и Беларуси. Россияне уже не первый год приятно удивляют. Те стартапы, с которыми они приехали, так или иначе связаны с производством. У них есть государственная премия в размере 500 тыс. рублей, которую получают лучшие стартап-проекты. Они их у нас обкатывают. Через две недели представят свои проекты в региональных конкурсах, где и будет разыграна эта премия. Другими словами, в России выстраивается система работы с молодыми и энергичными людьми, которые не просто обладают амбициями, но и стараются их реализовать.
Это важно потому, что молодёжь на таких площадках учится зарабатывать деньги. Не случайно проекты раз от раза становятся лучше. И не удивительно, ведь во всём мире стартапами занимается не только студенческая молодёжь, но и академики, и опытные бизнесмены. Недавно я общался с американскими коллегами, и для меня стало открытием, что бюджеты некоторых фирм у них целиком построены на стартапах. Сравните: у нас человек, доживший до 25-летнего возраста, считает, что он уже всего достиг и не хочет ничего в своей жизни менять.
Между тем стартап — это умение позиционировать в обществе свою идею и находить сторонников для её реализации. Чего мы, увы, не умеем. Здесь не обязательно иметь чёткие критерии и расписывать пошаговую тактику, как в бизнес- плане. Здесь важно найти партнёра, желательно с деньгами, который поможет вам вашу идею реализовать. Разумеется, не без пользы для вас.
Например, одна из участниц нашего конкурса изготавливает букеты из конфет. Делает это хорошо, у неё много заказов. И теперь пришло время выходить на новый, более технологичный уровень. Кто-то должен делать цветочки, кто-то листочки и так далее. Ей же остаётся только собирать всё это в букеты. Это ручная работа, которая за рубежом хорошо оплачивается. Но одно дело — делать всё, от приобретения бумаги до изготовления букета самой, и совсем другое — подключаться к процессу на конечном этапе.
Александр Евсеенко:
— Ремесленничеством попахивает, а не стартапом.
Наум Кац:
— Это уже не ремесленничество, которое даёт больше морального удовлетворения, чем материального. Деньги дают технологии. Как, скажем, у меня на фабрике, где я трачу 4 доллара на производство пары обуви. У моих прямых конкурентов на это уходит 18 долларов. Почему? Потому что я не беру профессионалов с улицы, мне выгоднее взять швею 2-3 разряда и вырастить из неё со временем высококлассного специалиста. У меня на фабрике нет конструкторов-модельеров. Ведь всё равно мы вряд ли создадим что-то лучшее, чем итальянцы. Не потому, что мы такие неумёхи, а потому что у нас отсутствует эта традиция.
Три недели назад я вернулся из Италии и привёз с собой коллекцию обуви, которую изготовил один из лучших итальянских модельеров. Убеждён — в ближайшие два года эта обувь будет лучшей на рынке. И вы не отличите, скажем, произведённые в Гомеле кроссовки от итальянских. Потому что модель итальянская, подошва итальянская, наша только кожа. Которая не хуже, а иногда и лучше. Лекала и нитки тоже их. А вот пошив наш, потому что наши швеи по мастерству значительно превосходят итальянских. Поэтому надо искать свою нишу в мировом разделении труда, а не пытаться объять необъятное.
И не надо бояться нанимать иностранных специалистов для работы на предприятиях. Скажем, если необходимо максимально рационально и эффективно наладить производственный процесс, добиться отменного качества, то надо приглашать немецких специалистов. Они в этом доки. Когда речь идёт об эстетическом оформлении продукции, то здесь помогут те же итальянцы. Для продвижения товара на мировые рынки можно прибегнуть к помощи французов — их темперамент и коммуникабельность просто поражают.
Когда всё есть, человек начинает искать себе занятие по душе, нечто интеллектуальное. Он хочет быть значимым, он нуждается в одобрении своих действий и поступков со стороны общества.
Елена Чернобаева:
— Но нельзя же всё время жить за счёт чужих способностей. А наша перспективная молодёжь будет уезжать за границу.
Наум Кац:
— Конечно нельзя! Нужно приглашать специалистов, чтобы у них учиться. Чего мы, к сожалению, или не умеем, или не желаем. Потому так слабо развита у нас пресловутая коммуникабельность. И именно поэтому те конкурсы стартапов, в которых я принимаю участие, я рассматриваю больше как попытку развить социальную коммуникабельность нашей молодёжи. Не прятать проблему, а решать её, даже с использованием на определённом этапе чужих возможностей и опыта. Ведь в жизни всё развивается в определённом соответствии.
Человеческие потребности я бы разделил условно на четыре уровня. Первый — мне нужно хотя бы быть сытым. Второй — когда я сыт, мне надо где-то жить и во что-то одеться. Третий — когда я сыт, одет и у меня есть крыша над головой, мне хочется, чтобы это было качественным. Я хочу есть не просто жареную картошку, а что-то вкусней и полезней, одеваться не просто по погоде, а чтобы одежда была удобная, красивая и модная. Жить тоже почему-то уже хочется не в коммуналке или хрущёвке, а в двухуровневой квартире или коттедже. Именно на этом, третьем уровне, человек хочет ощущать, что он живёт лучше других. Не хуже, во всяком случае.
И вот когда всё это есть, человек начинает искать себе занятие по душе, нечто интеллектуальное. Я бы сказал, он хочет быть значимым, он нуждается в одобрении своих действий и поступков со стороны общества. Вот тогда человек начинает заниматься благотворительностью, активно участвовать в деятельности общественных организаций, некоторые даже в политику идут.
К сожалению, пока большинство белорусов находятся на втором уровне. Мы все сыты, хотя остаются проблемы с жильём. Формирование третьего идёт в настоящее время, хотя некоторые сумели достичь четвёртого.
Александр Евсеенко:
— Сегодня наблюдается бум в погоне за дипломом о высшем образовании. Наверное, он всё же даёт молодым людям иллюзию будущей стабильности в жизни. Им видится, что стоит только получить на руки этот документ, как появятся и работа, и деньги. Но сегодня это даже не пресловутый техникумовский «поплавок» времён СССР, дававший гарантию неплохого трудоустройства…
Наум Кац:
— Раньше 80% выпускников шли в ПТУ и техникумы и только 20% — в вузы. Свобода, полученная в 90-е, перевернула шкалу ценностей. До этого мы были относительно сыты, во что-то одеты, где-то жили, и этому минимуму радовалось большинство. Высшее образование для многих считалось чем-то недосягаемым. Да и не особо нужным. Главное, чтобы не было войны. И вдруг всё изменилось. Мы вдруг поняли, что можно ездить на «Мерседесах», а не на «Запорожцах», можно зарабатывать большие деньги и не прятать их в чулок.
И спрос на высшее образование в 90-е был сформирован не какими- то объективными факторами, не выпускниками тех лет, а их родителями. Которые быстро поняли, что для их детей появилась прекрасная возможность получить дипломы. Причём без учёта того, способен ли их ребёнок к обучению в вузе и нужна ли ему та специальность вообще. Диплом — это престиж. Повторюсь, в первую очередь для родителей.
Сейчас ситуация меняется. Вузовский диплом теряет свою привлекательность не только из-за пресыщения рынка труда. Просто нецелесообразно тратить десятки миллионов в течение ряда лет для того, чтобы на выходе получить молодого специалиста с мизерной зарплатой. Без каких-либо перспектив карьерного роста. Имеются в виду объективные перспективы, связанные с профессиональными качествами специалиста, а не какие-то другие.
Есть теория, что Господь создавал людей по теории семи процентов. Что это значит? Всегда рождается 7% — воинов, примерно столько же учёных, промышленников, бизнесменов и так далее. Тех же айтишников, у которых способности заложены от природы, тоже рождается 7%. Другое дело, что требования времени и рынка делают эту профессию популярной. Тогда туда и идут все, кто более-менее дружит с программированием. Как когда-то в юристы и экономисты.
Елена Чернобаева:
— Но вот есть спрос на программистов, а наши вузы до сих пор продолжают в больших количествах набирать вышеупомянутых юристов-экономистов, заваливая ими и так перенасыщенный рынок. Сама молодёжь этих тенденций часто не видит, родители живут старыми представлениями о том, какая профессия востребована, а позиция вузов непонятна. Часто частные вузы в этом отношении более гибкие, быстрее реагируют на спрос. Государственные перестраиваться не спешат, что в современных условиях недальновидно.
У меня на предприятии стоит программа, благодаря которой каждый работник знает, сколько времени он провёл за работой. Подчёркиваю: работал, а не просто находился на рабочем месте. Этим сразу снимается вопрос с зарплатой: кто больше работает, тот больше и зарабатывает.
Наум Кац:
— Сегодня айтишнику от Бога совсем не обязательно иметь диплом, подтверждающий его квалификацию. Он свою тысячу долларов в месяц и так заработает. Другое дело, что наши айтишники — это те же рабочие с завода, где каждый, образно говоря, крутит свою гайку. Их труд тоже разделён, это не те программисты, которые в состоянии создать продукт от начала до конца. Таких, напомню, всего 7%. И если наша айтишная сфера заработала, скажем, миллиард долларов в год, то кто-нибудь считал, сколько заработали за рубежом те, кто позволил им предоставить свои услуги в Беларуси? Точно не скажу, но, думаю, в несколько раз больше.
Так что не всем быть айтишниками. Что автоматически означает — в других областях тоже можно добиться не меньшего успеха. 40-60 миллиардов долларов в год в мире даёт не айти-сфера, а та, где создаются материальные ценности. Причём на основе международного разделения труда.
Александр Евсеенко:
— А Беларусь разве в нём не участвует?
Наум Кац:
— Очень слабо и не системно. Я, например, не понимаю, почему мы до сих пор массово не предлагаем ведущим зарубежным фирмам свои услуги по производству тех или иных узлов и агрегатов. На одном бывшем заводе Кирова сколько станков различного предназначения. Их бы в аренду малому бизнесу, ипэшникам сдавать, а они простаивают. Те брали бы заказы от иностранных фирм, получали бы от них чертежи и изготавливали бы необходимые детали. Выгодно всем, но, похоже, не всем эта выгода очевидна. Как не для всех руководителей очевиден тот факт, что на старой организации труда далеко не уедешь. Если не внедрять новые подходы, не использовать уже созданные технологии — мы постоянно будем в роли догоняющих. Если не отстающих. Простой пример: ещё с десяток лет назад сельхозпредприятию, специализирующемуся на производстве мяса, для того, чтобы считаться успешным, достаточно было лишь наращивать и содержать в приличном состоянии поголовье. Мясо у него в любом виде отрывали с руками, лишь бы насытить рынок. Сегодня этого уже недостаточно. Сегодня произведённое мясо, чтобы продать, надо переработать, красиво упаковать, сделать так, чтобы оно дольше сохраняло товарный вид. Без новых подходов, технологий и дополнительных капиталовложений рынки сбыта будут постоянно сужаться. И никакие оптимизации здесь не помогут, потому что, как показывает практика, не в избыточном количестве рабочей силы чаще всего дело.
Елена Чернобаева:
— Но ведь сегодня об этом не говорит только ленивый!
Наум Кац:
— Я занимаюсь консалтингом больше трёх лет, прошёл всю Беларусь, чтобы сравнить и проанализировать, где мы, образно говоря, недорабатываем. Почему, в конце концов, почти половина наших предприятий находится в незавидном экономическом положении. Кому мы только ни предлагали наши консалтинговые услуги! Увы, чаще всего руководители брали разработанные документы и… прятали их в стол.
Сейчас мы создали тренажёр-симулятор. Это универсальная компьютерная программа, пригодная для любого производства. Если вкратце, то в неё вводятся от 12 до 18 экономических показателей предприятия (обязательно честных, а не тех, что привыкли рисовать в отчётах), и через 40 минут мы увидим всю картину. Узнаем, что на заводе творится, что необходимо сделать, чтобы исправить ситуацию. Вопрос только в том, будут ли впоследствии эти меры реализовываться.
Недавно на одном предприятии, где работают более тысячи человек, и где в целях снижения себестоимости продукции планировалось сократить 35% персонала, мы провели подобное исследование. Которое показало, что в этом случае себестоимость выпускаемой продукции снизится максимум на 0,2%. Значит, не в людях дело, а в организации труда. Совместно с руководством предприятия мы потратили от силы час времени, но нашли пути решения проблемы. Причём никак не связанные с сокращением рабочих мест.
Если не внедрять новые подходы, не использовать уже созданные технологии — мы постоянно будем в роли догоняющих.
Александр Евсеенко:
— Свою фабрику тоже анализировали?
Наум Кац:
— Разумеется, и не один раз. К тому же у меня на предприятии стоит другая программа, благодаря которой каждый работник знает, сколько времени он провёл за работой. Подчёркиваю: работал, а не просто находился на рабочем месте. Этим сразу снимается вопрос с зарплатой: кто больше работает, тот больше и зарабатывает. Те же, кто привык только жаловаться и получать лишь за своё присутствие на работе, сами ушли с предприятия. Только благодаря внедрению этой системы оплаты труда мы получили снижение себестоимости продукции на 40%. Плюс значительное увеличение производительности труда и, соответственно, зарплат.
Увы, пока приходится признать, что даже эти необременительные новшества не находят ни должной поддержки среди руководителей, ни тем более активного внедрения. Почему? Это тема отдельного разговора. Но если вкратце, то с одной стороны — за плохую, а то и за откровенно провальную работу у нас ещё никого не наказали, с другой — мы практически лишили наших директоров права на ошибку. В результате имеем то, что имеем: вроде и успешным хочется быть, но что-то для этого сделать то ли страшно, то ли просто неохота что-то менять. И если вернуться к началу нашей беседы, то молодёжь просто копирует это поведение представителей старшего поколения. Отсюда и амбиции на пустом месте, и нежелание постоянно заниматься самообразованием.
Авторы: Александр Евсеенко, Елена Чернобаева. Фото: Вячеслав Коломиец
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.ДзенБольше интересных новостей - в нашем Telegram
