Какое место в белорусской науке занимают областные вузы? Есть ли у них база для фундаментальных исследований или вузовская научная деятельность имеет только прикладной характер? Из каких источников финансируются научные разработки и стоит ли ждать от местных учёных серьёзных изобретений? На эти и другие вопросы в рубрике «Двое на одного» мы попросили ответить проректора по научной работе Гомельского государственного технического университета имени П.Сухого, доктора технических наук, доцента Андрея Бойко.
Андрей Бойко.
Елена Чернобаева:
— Андрей Андреевич, не секрет, что в нашей стране серьёзной наукой занимаются Национальная академия наук и подведомственные ей специализированные институты. А какое место в научной деятельности Беларуси занимают периферийные вузы вроде ГГТУ? Ведь основная ваша задача — готовить кадры. Или я неправильно понимаю суть работы университетов?
Андрей Бойко:
— Для начала я бы исключил такое понятие, как периферийный вуз. Гомельская область является второй в стране по научно-техническому, промышленному и экономическому потенциалу. И один из её ведущих университетов никак не может считаться периферийным.
Елена Чернобаева:
— Я имела в виду — по территориальному расположению. Что, как мне кажется, подразумевает и меньшую техническую оснащённость, финансирование…
Андрей Бойко:
— Конечно, наши научно- исследовательские коллективы меньше, чем столичные. Но меньше не значит хуже. Важной научной работы у нас тоже хватает. И я говорю не только о техническом университете.
БелГУТ, например, единственный в республике обеспечивает научными разработками транспорт страны. ГГУ имени Ф.Скорины уже давно признан в стране кузницей кадров — готовит специалистов для разных отраслей народного хозяйства, в том числе и научной.
Дабы не быть голословным, приведу цифры. В 42 научных, учебных и проектных учреждениях Гомельской области трудятся около 1,5 тысячи человек с учёными степенями докторов и кандидатов наук. В регионе расположено восемь академических структур, столько же высших учебных заведений, 14 проектных организаций и девять отраслевых институтов и лабораторий выполняют сотни программ и проектов международного, республиканского и областного уровней.
К примеру, учёные и специалисты БелГУТа в прошлом году выполнили шесть контрактов по заказу московской организации «Бомбардье Транспортейшен (сигнал)», три контракта с Научно-исследовательским институтом автоматизации и связи (Москва) по участию в разработке микропроцессорных систем железнодорожной автоматики и телемеханики. Проведён также комплекс испытаний электромагнитной совместимости пассажирского электропоезда Flirt Belarus IC с рельсовыми цепями для предприятия «Штадлер Минск».
Всего научные подразделения вуза выполнили 112 контрактов с предприятиями и организациями России, Украины, Узбекистана, Китая, Казахстана, Латвии, Швейцарии, Словакии, Франции на 2,1 млн долларов.
ГГУ сотрудничает с известными учебными цент рами мира. Сейчас университет выполняет восемь научно- исследовательских разработок с Россией, Румынией, Молдовой, Украиной, Кореей. В прошлом году выполнил пять проектов с КНР, четыре из которых включены в Программу международного научно-технического и инновационного сотрудничества Беларуси со странами, имеющими высокий научно- технический и инновационный потенциал.
Елена Чернобаева:
— А какой вклад в отечественную науку вносит представляемый вами вуз?
Андрей Бойко:
— Скажу скромно — заметный. А чтобы не перегружать ни вас, ни читателей лишней информацией, приведу основные примеры практического применения наших разработок.
В прошлом году, например, изготовлена и прошла лабораторные испытания усилительная ячейка на мощность 30Вт для системы стохастического охлаждения пучков в коллайдере NICA, расположенном в подмосковной Дубне. Эту работу мы выполняли по заказу Объединённого института ядерных исследований России. По отзывам российских коллег, наше изделие демонстрирует исключительные свойства с точки зрения энергоэффективности, равномерности амплитудно-частотных характеристик, надёжности, стабильности и повторяемости результатов.
Для Белорусского металлургического завода разработали технологию, которая позволяет увеличить почти в три раза срок службы фрикционных дисков, используемых в узлах натяжения канатных машин. Для «Речицанефти» в прошлом году изготовили 128 плунжеров для штанговых глубинных насосов. На производственном участке лаборатории «Техническая керамика и наноматериалы» изготовлены и отправлены в адрес потребителей почти 52 тысячи изделий электротехнической установочной, огнеупорной и специальной керамики. Их широко используют в производственных процессах на предприятиях «Гомельторгмаш», «Могилёвторгтехника», «ЗИП», «СалеоГомель», «Минский тракторный завод».
Александр Евсеенко:
— Андрей Андреевич, это, так сказать, прикладные виды деятельности. А чистой наукой в вашем вузе кто-нибудь занимается?
Александр Евсеенко.
Андрей Бойко:
— А разве всё перечисленное не наука? Без фундаментальных знаний в области физики, математики, других дисциплин ничто из выше перечисленного было бы невозможно. Но если вас интересуют данные, не имеющие отношения к производству, то пожалуйста… В прошлом году наши сотрудники опубликовали шесть монографий и 317 научных статей, издано шесть учебных пособий, получен 21 патент, защищены одна докторская и три кандидатских диссертации.
Елена Чернобаева:
— Из чего можно сделать вывод, что предпочтение вы всё-таки отдаёте решению вопросов прикладного, а не теоретического характера.
Андрей Бойко:
— Повторюсь: для того чтобы появилась прикладная разработка, в первую очередь должен быть фундамент. Этим фундаментом как раз и являются теоретические работы. Существует проверенная годами схема, без которой невозможно создать и внедрить в практику ни одной новой разработки. Сначала проводятся фундаментальные исследования, во время которых делается вывод — возможно или нет создание того или иного механизма или материала в принципе. После этого приступают к лабораторным и исследовательским работам. На этой стадии мы изучаем не только теоретические возможности создания продукта, но и рассматриваем проблемы его практического применения. Для чего фундаментальные расчёты соотносятся с уже полученными первичными результатами.
Если все расчёты подтверждаются, наступает следующий этап разработки. На нём изучается проблема практического применения изобретения как в народном хозяйстве, так и в быту. В том числе рассматриваются вопросы его производства. Ведь одно дело получить, к примеру, 10 граммов нового материала в лабораторных условиях, и совсем другое — поставить его производство на поток и получать тонны готового продукта. Часто возникает проблема: а есть у нас в стране предприятия, обладающие хотя бы похожими технологиями и оборудованием, готовые взяться за выпуск новинки? И если нет, то существует ли возможность такое производство сформировать? Говоря деловым языком, даже в науке сегодня прорабатываются свои бизнес-планы.
Александр Евсеенко:
— Но любой бизнес-план предполагает получение прибыли. А это уже, как сказали бы в Одессе, немножко не наука.
Андрей Бойко:
— Поверьте моему опыту — одно другому совершенно не мешает. Скорее, наоборот.
Сегодня сделать научное открытие без значительных финансовых вливаний практически невозможно. Несмотря на достаточно высокие риски. Это так называемое венчурное финансирование. Заказчик вкладывает деньги, заранее зная, что вероятность получения желаемого продукта не превышает 10-15%. Причём эти «рисковые» деньги часто вкладываются не в одну, а в несколько разработок. И нередко случается так, что срабатывает только один проект. Но его эффективность такова, что фактическая прибыль после реализация достигает 1000%. Тем самым покрываются все затраты.
Елена Чернобаева:
— Так вы сначала занимаетесь собственными разработками, а потом ищете, кому их продать, или заключаете договоры с организациями и предприятиями, впоследствии работая над конкретным проектом, под который заказчик выделяет деньги?
Андрей Бойко:
— Сейчас доля фундаментальных исследований в нашем университете составляет 10-15%. Зато большинство наших разработок, выполненных по заказам предприятий и организаций, находят практическое применение в повседневной жизни. Да это и логично, когда разработки различных технических вузов очень тесно связаны с запросами промышленности и хозяйственного комплекса в целом. У нас практически все кафедры имеют свои филиалы на базовых предприятиях, для которых мы готовим специалистов. По большому счёту, это веление времени, мы оперативно знакомимся с проблемами, возникающими в отрасли, по мере сил помогаем их решить, а заодно даём нашим студентам прекрасную возможность руками пощупать то, с чем им впоследствии придётся иметь дело.
Александр Евсеенко:
— Так из каких источников формируются средства, необходимые для ведения научно-исследовательской деятельности?
Андрей Бойко:
— Существуют Государственные программы научных исследований на 2016-2020 годы. Мы участвуем в шести таких программах, которые подразумевают выполнение 43-х проектов.
Если брать соотношение выделенного из различных источников бюджетного финансирования и сумму прямых хозяйственных договоров с предприятиями- заказчиками, то доля первого в проводимых исследованиях не превышает 28%. Остальные средства выделяют субъекты хозяйствования, заинтересованные в выполнении нами того или иного вида научных работ.
Елена Чернобаева:
— А гранты вы получаете, в том числе иностранные?
Андрей Бойко:
— Мы участвуем в двух проектах по ТЕМПУСУ, подали заявки на участие ещё в двух совместных проектах. Но говорить конкретно об этом пока рано. Что касается сотрудничества с другими государствами, то наиболее тесные и плодотворные связи у нас сложились с коллегами из Российской Федерации. Совместно с БГУ мы входим в международную коллаборацию по созданию в Дубне ускорителя тяжёлых ионов. Это, конечно, не швейцарский БАК, но тоже очень интересное и перспективное направление.
Сотрудничаем с Италией, особенно в теоретической части. На базе университета работает филиал международного центра теоретической физики имени Абдуса Салама, чья штаб-квартира находится в Триесте.
Елена Чернобаева.
Елена Чернобаева:
— В последние годы все значимые открытия делаются исключительно за границей, где на порядок выше и научные кадры, и оснащение научных центров, лабораторий. Наша-то помощь им зачем при таком обеспечении?
Андрей Бойко:
— Что касается научного оборудования, то здесь с вами можно согласиться. И то лишь отчасти, потому что и в Беларуси есть научные центры, оснащённые по последнему слову техники. В Европе же можно найти лаборатории, где многое делается «на коленке». В отношении научных кадров тоже большой вопрос, чья подготовка лучше и чьи мозги востребованнее. Но даже не это главное. В результате научного прорыва на рубеже ХХ-ХХI веков, когда появились целые новые отрасли, на первое место выступает уже упомянутая мной международная научная коллаборация. Это своеобразное разделение труда среди учёных разных стран.
Сегодняшняя наука не может делаться только в рамках одного университета или даже страны. Да, официально какое-то изобретение или открытие приписывается если не конкретному человеку, то определённой организации. Но это почти всегда результат труда учёных многих стран.
Современные научные приборы настолько дорогие, они так затратны в использовании, что некоторые существуют в единичных экземплярах. А в рамках международного сотрудничества учёные всего мира могут использовать их для своих исследований. К тому же в сравнении с прошлым веком гораздо проще получить научную информацию, без которой ни один, даже самый гениальный, учёный сегодня не в состоянии совершить открытие.
Когда я начинал свой путь в науку 30-35 лет назад, мы пользовались ЭВМ с перфокартами и оперативной памятью в 64 килобайта. И это считалось едва ли не вершиной технической мысли. Сегодня в кармане каждого моего студента лежат в тысячи раз более мощные приборы. В этом, между прочим, есть немалый вклад и наших белорусских учёных. Которые, подобно бойцам невидимого фронта, скромно, но с полной отдачей делают своё дело и добиваются при этом весомых результатов.
Александр Евсеенко:
— Но где они? Что такого изобрели наши учёные за последние годы, чтобы мы могли с гордостью сказать: вот это — наше?
Андрей Бойко:
— А кто изобрёл пульт для вашего телевизора?
Александр Евсеенко:
— Не знаю…
Андрей Бойко:
— И не будете знать, потому что этот простой пример и есть яркое свидетельство коллективизма в науке. Да, был кто-то первый, кто разработал принцип его работы. Тоже, между прочим, на основании открытий и знаний, полученных до него. Всё ведь шло по возрастающей. Сначала вместо ручного переключателя программ появились кнопки. Их заменили сенсоры, потом пульты. Сейчас уже есть образцы телеаппаратуры, которой достаточно просто вслух назвать программу, которую вы хотите посмотреть. А там и одной мысли хватит, чтобы приёмник отреагировал соответствующим образом. И за всем этим стоит труд физиков, оптиков, техников. Такова она, современная наука.
Автор: Александр Евсеенко, Елена Чернобаева. Фото: Вячеслав Коломиец
Читайте также:
«Мама, возьми меня на ручки». Приёмные родители о трудностях воспитания чужих детей
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.ДзенБольше интересных новостей - в нашем Telegram
