«Мама, возьми меня на ручки». Приёмные родители о трудностях воспитания чужих детей

27.04.2017 3520

Белорусские семьи в основном предпочитают иметь одного-двух детей, ссылаясь на нехватку сил и денег. Но есть мамы, которые растят своих и при этом берут на воспитание приёмных детей. Именно благодаря таким женщинам удалось упразднить детские дома. Сегодня в рубрике «Двое на одного» мамы, которые стояли у истоков института приёмного материнства в Гомеле. Они через многое прошли и хорошо знают, что значит быть родителем чужому ребёнку.

Лидия Сазонова (на верхнем фото слева). По образованию инженер-строитель. Окончила Светлогорский государственный индустриальный техникум и Белорусский государственный университет транспорта. Тридцать лет отработала в строительном тресте №14. С 2004 года — приёмная мама, при этом у неё четверо собственных детей — три мальчика и девочка. В разное время было шестеро приёмных.

Надежда Михайлова (справа). Получила педагогическое образование по специальности «учитель биологии и химии» в Южно- Сахалинском педагогическом институте. Приехала в Гомель в годы перестройки. Сначала работала в детском саду, затем в секторе охраны детства отдела образования Советского района. Приёмной матерью стала в 2004 году. Вырастила двое своих детей, в разное время было четверо приёмных.

Надежда Михайлова:

— В начале 2000-х годов я работала в секторе охраны детства районной администрации. В то время как раз и стали внедрять новую форму устройства детей, оставшихся без попечения родителей, — в приёмные семьи. Так что мы с Лидией Петровной стояли у истоков. Я, кстати, оформляла её на работу в качестве приёмной мамы. Сама к тому времени уже была вдовой, имела своих детей и тоже решила стать приёмным родителем. Взяла из детского дома брата с сестрой. Сейчас они выросли и живут самостоятельно, а у меня воспитываются ещё две сестры.

Елена Чернобаева:

— И как же вы решились? Сейчас многие семьи и собственных-то детей боятся рожать. То на недостаток денег ссылаются, то на непомерную для них ответственность и прочие обстоятельства.

Надежда Михайлова:

— Работа социальным педагогом в секторе охраны детства отнимала много сил и времени. Домой возвращалась с тяжёлым эмоциональным грузом. Я ведь всё равно была связана с детьми, оказавшимися в социально опасном положении. Помню, как приходилось изымать их из семей, на общественном транспорте везти в приют. Детей, у которых, извините за подробности, было столько вшей, что они даже бегали по бровям. И после всего этого надо возвращаться к своим, быть доброй мамой, которая проверит уроки, приласкает, поговорит.

Да и мужа к тому времени у меня уже не было, вот и решилась. Наверное, просто для себя. Боялась, конечно. Как воспримут это мои дети? И знаете, никогда не слышала, чтобы они чем-нибудь попрекали приёмных братьев и сестёр. Общаются между собой до сих пор.

Лидия Сазонова:

— Мой младший сын ревновал. Но рассказал об этом, только когда вырос. Он тогда хоть и занимался в спортивной школе, драчуном не был. А приёмный был младше него, но мог и ударить. Своему сыну я обычно говорила: «Что же ты, бить будешь сироту?».

Я всегда брала сложных детей, некоторые были с задержкой психического развития. Поэтому им требовалось очень много внимания. Чтобы в школе вывести такого ребёнка хотя бы на троечку, нужно подолгу с ним заниматься каждый день.

Александр Евсеенко:

— Есть ли разница, может, на подсознательном уровне, что вот это свой, а это — чужой ребёнок?

Лидия Сазонова:

— Первое время у меня возникали мысли: что я наделала, зачем взяла этих детей? Приходилось и по улице за ними бегать, искать, приводить домой. Один из приёмных сыновей, например, был первоклассником, когда я его взяла, но не умел ни читать, ни писать.

А первыми в моей семье появились приёмные брат и сестра. Так они и друг с другом совсем не ладили, постоянно дрались.

Александр Евсеенко:

— Какого возраста детей вы обычно берёте на воспитание?

Александр Евсеенко, журналист.

Лидия Сазонова:

— Разного. Первому мальчику было шесть, а его сестре девять. Когда я привела их в школу, учителя были в ужасе и не могли понять, зачем я взяла таких проблемных детей.
Они пробыли у меня четыре года, потом мать восстановилась в родительских правах. Знаю, что девочка занималась дзюдо в школе олимпийского резерва, но не потянула с учёбой. Сейчас она замужем, двое детей. Её брат окончил училище.

Надежда Михайлова:

— То есть вы с ними отношения поддерживаете?

Лидия Сазонова:

— Как сказать — поддерживаю? Знаете, когда ребёнок возвращается к родной маме, она, как правило, категорически против, чтобы он общался с приёмными родителями.

Надежда Михайлова:

— Самое сложное — это как раз работа с родителями и родственниками приёмных детей. Ведь мы обязаны устраивать им общение. Даже если мать или отец пили, сидели в тюрьме, были наркоманами, мы должны поддерживать с ними контакт.

Елена Чернобаева:

— Как Надежда Васильевна решилась стать приёмной мамой, примерно понятно. У неё с этой сферой была связана работа. А вы зачем стали на такой путь? И почему берёте в свою семью только мальчиков, причём проблемных?

Лидия Сазонова:

— Помню, что впервые узнала о приёмных семьях из СМИ. Пришла в отдел образования и — вот результат. Во-первых, работа занимала всё время, а дома были свои четверо детей, которые требовали много внимания. Во-вторых, началась безработица, приходилось несколько раз переходить с одного места на другое в системе стройтрестов. Вот и приняла решение воспитывать детей. Хотя и это, естественно, дело нелёгкое.
Отвечаю на второй вопрос. Брать девочек, когда дома подрастали свои три мальчика, было страшно.

Александр Евсеенко:

— Можете ли выбирать детей? Или нужно брать тех, кого дадут?

Надежда Михайлова:

— Раньше мы могли выбирать. Сейчас, как правило, рекомендуют: возьмите вот этого ребёнка. Да и разные бывают ситуации. Вот недавно одна из приёмных мам, у которой две девочки, попала в больницу. Их надо срочно определить в другую приёмную семью. Хотя бы временно. В декабре одна из приёмных мам умерла — тоже остались трое детей, которых нельзя было возвращать в приют. Одна из девочек жила у меня до апреля, пока не определили её в другую семью. Ну и конечно, стараемся братьев-сестёр забирать вместе.
Когда детей привозишь домой, первое время они все добрые, ласковые и пушистые, очень хотят понравиться. Но потом характер всё равно проявляется. У меня так было с первой девочкой. Я видела, что скоро будет взрыв. И тут одна знакомая предложила взять собаку — большого такого афгана. Живу на первом этаже, детей много, думаю, будут выводить. Взяла. Как она его трясла! Мне казалось, она ему уши в узел завяжет. Но выбрасывала всю эту энергию, которую, может, и на других бы детей вылила или на меня.

Александр Евсеенко:

— До какого возраста они у вас находятся?

Надежда Михайлова:

— До окончания школы или пока не поступят в колледж, техникум, вуз. Тогда живут в общежитии учебного учреждения.

Александр Евсеенко:

— Приёмные дети приходят в гости?

Елена Чернобаева, журналист.

Надежда Михайлова:

— Приходят. И уже с собственными детьми, на дачу приезжают. Приёмный сын, он строитель, помог сделать ремонт в квартире. Я коллегам похвасталась, так они надо мною подшучивали: «Ой, сын- о-ок!».

Елена Чернобаева:

— Приходилось ли возвращать ребёнка в приют или отдавать в другую приёмную семью, потому что вы с ним не справлялись?

Лидия Сазонова:

— Нет, такого не случалось. Мой нынешний воспитанник хоть и с особенностями развития, но способный мальчик. В школе может решить задачу, которую больше никто из класса не решит, но будет сидеть и молчать, руку не поднимет. До пятого класса вообще не отвечал у доски. И меня постоянно вызывали в школу. Но мы не сдаёмся.

Александр Евсеенко:

— А приходилось брать на воспитание круглых сирот?

Надежда Михайлова:

— Мои первые приёмные дети были сиротами. Мы с ними разыскали, где похоронены мама и папа, побывали на могилах. У них в семье всего было шестеро детей. Я организовывала им встречи. Это очень сложно, но очень важно. Сейчас они дружно живут, общаются и встречаются, помогают друг другу. Этим могу гордиться. Это я их всех собрала.

Александр Евсеенко:

— Всё же меня никто не переубедит, что мамой нельзя работать, ей нужно быть. А работа предполагает какой-то временной промежуток — «от» и «до». Потом «я не мама». Как это сказывается на ребёнке? Раньше, когда существовали детские дома, это решалось честнее. А сейчас мы учим с детства к двойственности поведения, приспособлению. Он может ходить к родной матери и любить её, а жить у вас, потому что ему это выгодно.

Лидия Сазонова:

— Да, такие дети никогда не отзываются плохо о своих родителях. Хотя приёмный сын называет меня мамой, свою биологическую маму любит бесконечно. Может сказать: «Мама, я иду к маме». Это нормально. Хоть мне тяжело и иногда обидно. Ведь я вкладываю в него душу. Но это надо пережить внутри себя.

Александр Евсеенко:

— Конечно, со стороны всё выглядит красиво. Ребёнок в семье, а не в детском доме. Но я вижу ситуацию так: биологическим родителям удобно, что кто-то растит их детей, которые потом всё равно к ним возвращаются.

Лидия Сазонова:

— Нужно отбросить личные эмоции и понять, что так лучше для ребёнка. У меня он досмотрен, накормлен, одет, есть контроль.

Надежда Михайлова:

— Я помню время, когда дети росли в приютах. Тогда я много работала в пионерских лагерях, куда приезжали отряды из детских домов. Вы бы попробовали тем детям сказать, что их мама алкоголичка или что-то в таком роде. Случались драки и стычки между ними и «домашними» ребятами. Уже тогда они говорили: «Моя мамка мне ничего не должна, мне должно государство». Уже тогда у детей была такая позиция. В Беларуси я лет семнадцать проработала летом в лагере «Луч». Та же политика — наши родители самые лучшие. Детдомовские дети ездили отдыхать в семьи за границу, а по приезде через забор перекидывали еду и лучшие вещи своим «мамкам». К этому надо привыкнуть, потому что оно никуда не денется. Но лучше всё-таки, чтобы дети росли в семье. Пусть даже они знают, что это временно.

Лидия Сазонова:

— Я забрала одного мальчика из детского дома, когда ему было шесть лет. Его долго никто не брал, и он так соскучился по слову «мама», что вставлял его через два слова. И постоянно просил: «Мама, возьми меня на ручки!».

Елена Чернобаева:

— Мне кажется, очень сложно разграничить все эти эмоции и работу. Я бы, наверное, не смогла.

Надежда Михайлова:

— Да мы просто их растим, не задумываясь о таком. Вот когда наступает момент их отпускать и брать других, бывает сложно. Когда первая приёмная дочь поступила в вуз и ушла, сын ещё был в девятом классе. Я ему сказала, что поеду в приют посмотреть деток. Так он попросил: «Тётя Надя, я с вами поеду. Мне повезло, пусть ещё кому-нибудь повезёт». И сразу принял новых приёмных детей. Им это даже проще сделать, чем нам, родителям.

Александр Евсеенко:

— У вас, Лидия Петровна, есть муж. Как он согласился, чтобы вы взяли в дом чужих детей, имея своих четырёх?

Лидия Сазонова:

— Он меня поддержал.

Александр Евсеенко:

— Неужели не бывает разногласий на этой почве? В каждой семье они случаются.

Лидия Сазонова:

— Нет. Этого мы всячески избегаем, потому что понимаем, из каких семей взяты дети. Для них малейшее повышение голоса может стать стрессом.

Надежда Михайлова:

— У меня много друзей, приходят гости, так как я человек по натуре открытый. И вот как-то пили с подругой чай на кухне, заходит приёмная дочка и спрашивает: «А вы что делаете: пьёте или колитесь?». Вот такой, понимаете, опыт у неё уже был. Девочка была отобрана из семьи, где изготавливали наркотики.

Лидия Сазонова:

— Такие дети в большинстве уже всё попробовали — и пить, и курить. Поэтому в доме спиртного быть не должно ни в каком виде.

Александр Евсеенко:

— Слышал такое мнение, что приёмные родители будто бы берут детей для того, чтобы была бесплатная рабочая сила. Правда, это больше относится к сельской местности. Но всё же, как вы это прокомментируете?

Лидия Сазонова:

— Непростой вопрос. Вообще ведь, дети должны работать. Если они деревенские, то вполне нормально знать, как вскопать землю, посадить огород.

Александр Евсеенко:

— Учитывая, как сейчас родители да и государство оберегают детей от всякого принуждения, это, согласитесь, может выглядеть двояко.

Елена Чернобаева:

— Как соблюсти золотую середину, чтобы не разбаловать и не слишком строго относиться? Не достаётся ли больше на «орехи» собственным детям, потому что с приёмными вы себя контролируете и стараетесь лишний раз не повышать голос?

Надежда Михайловна:

— Да и тем, и тем достаётся одинаково (смеётся). На самом деле со временем грань эта стирается: свои — чужие, я уже говорила.

Елена Чернобаева:

— В чём, по-вашему, главный плюс того, что дети растут в приёмной семье?

Лидия Сазонова:

— У детей в приюте всё общее. Друзья у них на первом месте, они понятия не имеют, что такое семья.

Надежда Михайлова:

— Когда приёмная дочка идёт в магазин за покупками, для сырников она купит 3%-й творог. Потому что знает, какой нужен. В семье они учатся семейной жизни, социализируются. Я выдаю им деньги, чтобы сами оплачивали платные образовательные услуги. И это одна из их обязанностей. Они ходят в поликлинику, на почту, в магазин. Воспитывается самостоятельность. Это может сделать ребёнок в детском доме? У него таких поручений нет.

Александр Евсеенко:

— Расскажите, как у приёмных родителей складываются отношения с государственными органами?

Надежда Михайлова:

— Государство платит нам зарплату. Её размер зависит от образования. У меня двое приёмных детей, выходит 300 рублей. Плюс на содержание каждого ребёнка платится в месяц порядка 20 рублей. Это на питание, одежду, оплату кружков. Но в этот список не внесены лекарственные средства. У нас есть приёмная мама, которая огромные деньги, причём свои, платит, потому что у ребёнка много проблем со здоровьем. Правда, своих детей у неё нет, и она взяла себе одну девочку в качестве приёмной.

Рабочий день у нас такой же, как и у большинства педагогов — восьмичасовой. Выходные не засчитываются. Эти дни обозначены как добровольная опека. Отпуск — 56 календарных дней. Хотя, естественно, дети в этот период всё равно с нами. Поэтому мы и ездим летом работать в лагеря, берём «работу» с собой.

Александр Евсеенко:

— А если, допустим, ваш приёмный сын захочет заниматься хоккеем или другим видом спорта, где нужно купить дорогое обмундирование?

Надежда Михайлова:

— Дополнительные деньги, если вы это имеете в виду, не выделят. Но все приёмные семьи между собой дружны. Мы обмениваемся вещами, которые нам уже стали не нужны, помогаем друг другу. Одна приёмная мама вырастила картошку и огурцы на даче, так позвонила, предложила поделиться, если кому надо. Мне была больше не нужна двухъярусная кровать, она пошла в другую семью, где взяли двоих детей, а условий разместить всех в один уровень не было.
В первой половине дня, когда дети в школе, у нас есть время, чтобы сходить за покупками. И мы ищем, где подешевле, учимся экономить.

Лидия Сазонова:

— Да. Это точно. У меня сосед спрашивает: «Где вы так работаете, что всё время с сумками?».

Александр Евсеенко:

— Из нашей беседы я вынес мысль, что различий между своими и приёмными детьми вы не делаете. Но ведь с приёмными наверняка сложнее, гены-то нельзя сбрасывать со счетов!

Надежда Михайлова:

— Конечно. Поэтому мы работаем с психологами, психиатрами, и на семинары ездим, где обучают, как воспитывать приёмных детей.

Елена Чернобаева:

— Заметила такую закономерность: обычно в приёмные родители идут те, кто сам рос в многодетной семье или имеет больше двух своих детей.

Надежда Михайлова:

— Да, я четвёртая в семье, где пятеро детей.

Лидия Сазонова:

— Нас было шестеро, и сейчас у меня своих четверо. Ну, человек в такой семье привык трудиться. А растить любых детей — это труд. И приготовить, и убрать, и постирать, и зашить надо. Самое сложное — уроки. А ещё и биологические родители, бабушки контролируют. Бывало и такое, что звонили мне, давали «поручение»: «Нам нужно, чтобы ребёнок поступил в колледж».

Надежда Михайлова:

— Важно, чтобы дети понимали, приёмная мама — это не женщина с тряпочкой, которая поставит перед ними тарелку и постель поменяет. Не каждая женщина может быть приёмной матерью, даже не каждый педагог.

Лидия Сазонова:

— А в школе не делают различий, твой это ребёнок или приёмный. Если у него плохая успеваемость, на родительском собрании отчитают так же, как и за своего.

Надежда Михайлова:

— Знаете, ведь это так и есть. Потому что год-два, и эти дети уже твои. И какая разница, рожала ты их или не рожала? Они твои со всеми их радостями и проблемами. Остальное, как говорится, как-нибудь приложится.