В Гомеле открылся клуб для родителей детей с особенностями развития

18.04.2022 6856

Месяц назад в гомельской школе №62 заработал клуб «Такие, как все» – место встречи родителей детей с особенностями психофизического развития. Это первый в городе опыт организации подобного сообщества – нечто вроде родительского чата, куда «добавили» психологов, дефектологов и других специалистов, а затем перенесли всё это в очный формат.

Наша героиня Татьяна Гапонова – мама девочки с аутизмом – рассказывает: её первым желанием как родителя, чьему ребёнку выставили такой диагноз, было изолироваться от мира в собственной квартире. Застигнутые врасплох многие мамы и папы часто падают духом, теряются, не знают, откуда ждать помощи.

Сначала справиться с тревогой помогают более опытные родители: находят нужные слова, подсказывают грамотных специалистов, делятся литературой. Но возможности родительских чатов простираются до известных пределов. И если когда-нибудь семьям захочется личного общения, глаза в глаза, их будут ждать в клубе «Такие, как все».

ЖАННА ЦАРИК, ДИРЕКТОР: «ЗДЕСЬ УЧАТСЯ ВСЕ: ОДНИ – ОБЩЕНИЮ, ДРУГИЕ – МИЛОСЕРДИЮ»

Средняя школа №62 работает как городская площадка для детей с ОПФР с 1995 года. За это время здесь набралась команда талантливых учителей-дефектологов, какой нет больше нигде в городе. Грамотный, индивидуальный подход к каждому ребёнку и полная самоотдача стали традицией. По словам Жанны Царик, распознать хорошего специалиста на собеседовании можно с первого слова.

– Учитель-дефектолог Мария Петрова, например, пришла к нам сразу после института. Имела красный диплом, президентскую стипендию, но всё это меня интересовало во вторую и третью очередь: бывает, что оценки у детей отличные, а специалисты-практики из них получаются посредственные. У нашей Марии было всё: и талант, и знания, и понимание, как их применить на практике. И глаза горящие. В прошлом году стала лучшим учителем-дефектологом области, обошла более опытных коллег.

На самом деле у нас все специалисты замечательные и каждый по-своему талантлив. Руководитель клуба «Такие, как все» Татьяна Жерновая умеет быстро переключаться с одной задачи на другую. У неё в руках всё горит, за что ни возьмётся. Написала устав клуба, положение, провела анкетирование родителей, проанализировала результаты, скоординировала работу коллег – словом, прекрасный вышел руководитель.

– Расскажите, как работает ваша площадка. Несведущий родитель наверняка считает, что дети с ОПФР учатся в обычном классе, нарушают дисциплину на уроке и вообще плохо себя ведут.

– Большое заблуждение, что дети с такими диагнозами непременно беспокойные или агрессивные. Напротив, отличить их от здоровых невозможно, пока не заговоришь, не почувствуешь особую логику в ответах. Они совершенно безобидны, добры, хотят общаться, просто не знают, как.

У нас, как и в любой школе, среднестатистический класс – 25 детей, но шестеро из них – ребята с ОПФР. Основные предметы – языки, литературу, математику – они проходят отдельно с учителем-дефектологом, а к обычным детям присоединяются только на музыке, изобразительном искусстве, трудовом обучении и физкультуре. Такой класс называется интегрированным. Для детей с ОПФР это возможность социализироваться, для обычных, как ни парадоксально, тоже. Если с раннего возраста ребёнку привить культуру общения с особенными, не похожими на других людьми, из него вырастет хороший человек. Поэтому здесь учатся все: кто-то – общаться, кто-то – быть милосердным.

– И всё же, какие трудности вы встречаете, работая с такими детьми?

– Скорее не с детьми, а с родителями. Понимаете, чтобы справиться со сложным ребёнком, достаточно закончить университет. А таких университетов, где учили бы общаться с родителями, пока не придумали. Как правило, это ранимые, щепетильные люди, которые по кусочкам пересобрали собственные жизни после рождения ребёнка. Многие семьи не выдерживают напряжения и распадаются, мама остаётся один на один со своей проблемой.

Самая большая трудность – это, пожалуй, нежелание родителей принимать своего ребёнка. Сегодня выставить подобный диагноз можно только с их согласия. Если мама с папой против, ребёнок пойдёт в обычный первый класс. А там окажется, что он отстаёт, не читает, не пишет, со сверстниками общаться не умеет, а значит, окончательно замыкается в себе. Проходят месяцы, годы, прежде чем иной родитель согласится, что его ребёнку нужна помощь. Поэтому я всегда говорю: инклюзия начинается с семьи.

К слову, наш проект – ещё и попытка «свести» таких родителей с более опытными, уже прошедшими путь принятия, чтобы равный обучал равного. За годы работы я поняла, что страх признать своего ребёнка ещё и потому такой распространённый, что мамы и папы попросту боятся общественного порицания, оказаться исключёнными из социума. Хотелось показать, что это неправда, хотя бы на примере отдельно взятого сообщества – нашего клуба.

– Я понимаю, что вопрос очень общий, но давайте заземлим его на практику: чем школьная программа для детей с особенностями отличается от обычной?

– Обычная школьная программа линейная, один предмет «распадается» на несколько узко специальных: природоведение, или «Человек и мир» – на биологию, химию, географию, математика – на алгебру и геометрию, появляется физика, черчение, информатика и так далее. У детей с ОПФР добавляется одна-единственная дисциплина – «Социально-бытовое обслуживание». Им не нужны логарифмы и другие сложные операции.

– Наверняка такая работа требует большого эмоционального участия. Это же каждую историю приходится пропустить через себя.

– Зато как я радуюсь, когда приходят дружные, полные семьи! Папы обычно очень грамотные, читающие, участливые, носятся с ребёнком не меньше мам. Когда приходят одинокие, но твёрдые духом матери, тоже радуюсь – таких сильных женщин, как у нас, ещё поискать.

А истории – да, нельзя не пропустить через себя. Иной раз становится настолько тяжело, что невозможно усидеть на месте – хочется немедленно что-нибудь сделать, как-то помочь. Собственно, так и родился проект «Такие, как все» – из нежелания сидеть на месте. Можно сколь угодно долго сочувствовать детям, родителям, рассуждать, отчего всё так в этом мире, но без толку. Свою душевную энергию лучше направить в созидательное русло.

ТАТЬЯНА ЖЕРНОВАЯ, УЧИТЕЛЬ-ДЕФЕКТОЛОГ: «ТАКОЙ ЖЕ, НО ДРУГОЙ» – ДАВНО НЕ ПАРАДОКС»

За создание родительского клуба коллектив школы взялся с большим энтузиазмом. Все поняли, что речь о важном и добром деле, а «в таких случаях никого не нужно уговаривать» – идеи возникали одна за другой. Упорядочить их в единую концепцию поручили молодому педагогу Татьяне Жерновой.

– Мы собрались у директора в кабинете и распределили обязанности. Поскольку главная отговорка родителей в таких случаях – «не с кем оставить ребёнка», определились, что детей нужно взять с собой – с ними будут заниматься дефектологи и учителя физкультуры. Для этого каждый педагог подготовил программу на 15-20 минут максимум: кто-то предложил организовать спортивные эстафеты, кто-то – разучить с ребятами танцы… Всё взяли в разработку.

Сразу оговорили, что главное – чёткая алгоритмика мероприятия и отсутствие «тягомотины». В конце рабочей недели родителям меньше всего хочется оказаться на полуторачасовой лекции. Информационный блок мы предусмотрели, но в игровой, тренинговой форме. Тему встречи предоставили выбрать родителям – их желание для нас главное. В дальнейшем надеемся привлечь к работе и сторонних специалистов, из городского и областного коррекционных центров – они уже заявили о своей готовности помочь.

Учитель-дефектолог Татьяна Жерновая и директор школы №62 Жанна Царик.

– Каковы итоги первой встречи? Сколько семей пришло и сколько вы ожидаете увидеть в следующий раз?

– Пришло около 40 семей, в том числе из других школ, что нас очень порадовало. Родителей рассадили за столики по четыре человека, всех угостили чаем и сладостями. Старались создать домашнюю атмосферу – по некоторым родителям было видно, что всё для них в новинку.

Главный итог – оправданные ожидания. И наших, и родителей, и детей – они ведь тоже готовились. У ребят с такими диагнозами бывают редкие таланты: например, одна наша девочка легко выучивает наизусть целые полотна текста. К открытию клуба она выучила стихи, а накануне заболела. Долго расстраивалась, пока мы не придумали записать её на видео. Когда выздоровела, узнала, что её стихи всё-таки услышали, и очень обрадовалась.

Следующая встреча запланирована на 17 мая. Встречи клуба будут проходить раз в три месяца – не хочется никаких формальностей, а на скрупулёзную проработку плана уходит много времени.

– Вопрос вам и директору тоже: может быть, творческие мастерские наподобие тех, что были организованы при клубе, сделать постоянными кружками?

– Мы над этим работаем. Кроме кружков, хотелось бы открыть несколько спортивных секций – обычно дети с ОПФР подвижные и хорошо откликаются на физическую нагрузку – им нужно дать выход кипучей энергии. Грех не воспользоваться такой возможностью, когда у нас замечательные учителя физической культуры – весёлые, добрые, внимательные. Дети их просто обожают.

– Татьяна Петровна, какой главный совет вы бы дали родителям, чьи дети будут учиться с ребятами с ОПФР?

– Я сама такой родитель. Моя шестилетняя дочка ходит в первый класс, где есть интеграция. Я учу её, что у всех людей на свете одинаковые права. В этом смысле «такой же, но другой» вовсе не парадокс. А раз он «такой же», то любая конфликтная ситуация должна разрешаться по законам логики и справедливости: что-то не понравилось – подошла, поговорила и попросила так больше не делать.

Как-то раз они не поладили с одноклассником Лёшей из интегрированной группы. А как поговорили, всё понял, извинился. И чем эта ситуация отличается от любой другой, каких в школьной жизни по десять на день?

Опасения родителей совершенно напрасны. Главное помнить: что говорят в семье, то и на устах у ребёнка.

ТАТЬЯНА ГАПОНОВА, МАМА: «УДИВИТЕЛЬНО СВОЕВРЕМЕННАЯ ИНИЦИАТИВА»

Мама одиннадцатилетней Ксюши Татьяна Гапонова по образованию учитель-дефектолог, однако примирение с действительностью у неё протекало так же тяжело, как у любого другого родителя.

– Сначала мы с Ксюшей остерегались людных мест. Если она как-то необычно себя вела, посторонние обращали внимание и шушукались, делали мне замечания, давали непрошенные советы. Несведущий человек не знает, например, что ребёнок с аутизмом может не понимать обращённой речи, то есть просить его успокоиться бесполезно. Сам он тоже не всегда может сказать, чего хочет, потому и расстраивается, и плачет, и кричит. Когда он совсем маленький, учишься считывать его настроение по малейшим изменениям во взгляде, движениях, предвосхищать желания, но всё равно что-то упускаешь. И это мама – самый близкий его человек.

Дома тоже случались конфликты. Это сейчас у нас с Ксюшей отдельная квартира, а раньше мы жили у моих родителей. Бывало, первый или второй час ночи, утром всем на работу, а у Ксюши истерика. Договариваться друг с другом порой было тяжело, обстановка спокойствия не добавляла.

А потом я поняла, что такое моё мировоззрение вредит дочери. Мы гуляли в почти безлюдных местах, выбирали детские площадки, где не было других детей. Моя тревожность передавалась Ксюше, она тоже начинала нервничать и беспокоиться на ровном месте.

Тогда я решила разобраться в себе. Увлеклась психологией, стала много читать. Постепенно отпустила надежду, что «вот завтра Ксюша проснётся – и всё станет хорошо». Заменила её установкой, что за любой, даже самый маленький её шаг нужно бороться – не день, не два, а месяцами и годами. И вскоре приняла её такой.

Татьяна Гапонова с дочерью Ксюшей

– Как изменилось отношение окружающих к вам и ваше – к ним?

– Изменилось достаточно, чтобы я задалась вопросом: люди всегда были такими приветливыми, а я просто не замечала, или их действительно стало больше? Бывает, Ксюша играет во дворе и возьмёт без спроса чужую игрушку. Я говорю, что так нельзя: нужно или положить на место, или спросить разрешения. А хозяева (не все, но многие) сейчас отвечают, мол, что вы, берите на здоровье, нам только в радость.

За день проходим с дочкой три-четыре игровые площадки в разных концах района. Некоторые жители нас узнают, здороваются, предлагают свою помощь. Мои друзья и вовсе говорят: «Со стороны кажется, что ты живёшь совершенно обычной жизнью». Пожалуй, так. Обычной жизнью легко жить, когда не знаешь, как это – по-другому. Ксюша – мой единственный ребёнок, до неё опыта «родительства» у меня не было, так что сравнить не с чем.

Я смогла помочь себе сама, но считаю, нет ничего постыдного в том, чтобы мама или папа обратились к психологу или психотерапевту. Родитель должен быть надёжной опорой для своего ребёнка. Это возможно только тогда, когда все мысли приведены в порядок.

– Жанна Сергеевна рассказала, что самым популярным специалистом на первой встрече клуба был психолог.

– Это ожидаемо. Все свои силы родитель тратит на то, чтобы помочь ребёнку, а самому родителю помочь, как правило, некому. Он может спросить совета в чате, выговориться, родители поддержат, посочувствуют, а потом разойдутся по своим делам. Замечательно, что есть такие чаты. Но в клубе общение родителей приобретает прикладной характер: все вместе мы учимся, обмениваемся опытом, взаимодействуем друг с другом.

– Скажите, родители остались довольны первой встречей или есть пожелания?

– Думаю, да. Это было видно по лицам. Честно скажу, у меня поначалу присутствовала некоторая зажатость. Я пришла, поздоровалась со всеми, присела с краю и стала ждать, что дальше. Понимаете, не хотелось никакой показушности, чтобы мероприятие проводили для галочки. Родители знают о диагнозах своих детей больше, чем кто-либо может им рассказать. Поэтому я слабо представляла, чего ждать от этой встречи. Но всё прошло отлично, информация подавалась живо, интересно, родители общались, смеялись, переговаривались, мол, я этого не знал, а я того не знал. Дети тоже были счастливы. «Такие, как все» – уникальная и удивительно своевременная инициатива.

– Татьяна, как вы оцениваете инклюзивную инфраструктуру за пределами учебного заведения? Улучшилось ли положение дел за те одиннадцать лет, что вы воспитываете дочку?

– Когда Ксюша была маленькая, я водила её только в коррекционный центр. Сейчас появилось много частных специалистов, которые проводят платные занятия для детей с ОПФР. К сожалению, не все родители могут себе их позволить. Однако появляются энтузиасты, которые организуют и бесплатные занятия. Например, мы ходим на спортивные тренировки по дзюдо, организованные тренерами клуба «Прайд», где наши дети занимаются как в своих группах, так и с обычными ребятами. В Городском центре дополнительного образования детей и молодёжи проводятся занятия по арт-терапии, музыкотерапии и другие, тоже бесплатные и с прекрасными педагогами. Ещё слышала, что в Красном открылся центр нейропсихологии. Если какая-нибудь мама находит хорошего специалиста, всегда делится контактами. Это к вопросу о том, почему родителям так важно общаться.

Инфраструктура разрастается медленно, но если сравнить с ситуацией десятилетней давности, есть, за что быть благодарным. Конечно, много кто до сих пор разводит руками, мол, мы с такими детками не работаем. Оно и понятно: этому нигде не учат. Поэтому главное, что тормозит развитие, – наш общий страх недопонимания и неизвестности. И если этот страх можно перебороть хотя бы в рамках небольшого родительского клуба, он уже оправдывает своё существование.