40 лет практики. История опытного адвоката из Гомеля

04.07.2022 7945

Адвокат юридической консультации Советского района Марина Монченко в Гомельскую областную коллегию адвокатов пришла работать в 1979 году после окончания юрфака БГУ. С тех пор ни разу не сменила место работы. За более чем 40 лет практики Марина Алексеевна сформировала собственное мнение о роли защитника в судебных процессах.

Не лечить, так защищать

— Со школьной скамьи я мечтала стать врачом, но брат, учившийся в мединституте, отговорил. Утверждал, что у медиков только халаты белые, а работа грязная и тяжёлая. Это позже я поняла, что ему просто не нравилась профессия, потому он и университет после четвёртого курса бросил. А тогда сомнения в душе поселились. И тут как нельзя кстати дальний родственник объявился, который работал следователем в прокуратуре Брянской области. Уж как он юриспруденцию расхваливал! Мол, хороший юрист нужен везде: на предприятии, в колхозе, в прокуратуре, в милиции. Словом, профессия широкого профиля. Так и пришло решение поступать на юрфак, куда в те времена пробиться было непросто из-за высокого конкурса. Благо школу я окончила с золотой медалью и сдавать мне предстояло только один экзамен. Сдала успешно.

Уже на первом курсе стали одолевать сомнения. Вроде поступила на юрфак, а изучали одну историю. Она мне всегда легко давалась, однако не скажу, что это был любимый предмет. У меня математический склад ума, люблю копаться в настоящем, а не ворошить прошлое. Был период, когда всерьёз вознамерилась по примеру брата оставить учёбу. Но помнила, как мать переживала его уход из института, и не захотела её расстраивать ещё раз. Правильно, как оказалось, сделала. Когда стали подробнее изучать право и законодательство, меня это увлекло. Преподаватели у нас были хорошие, рассказывали много случаев из практики, чего в учебниках не найдёшь. Мне почему-то безумно нравилось читать монографии по проблемам юриспруденции, законы, разъяснения пленумов Верховного суда. Настоящее удовольствие получала.

Когда пришло время выбирать специализацию, стала адвокатом. Помогать людям через изучение и толкование законов — это моё. В роли карающего меча закона правосудия себя не видела. Не скажу, что уже тогда была очень верующим человеком, но не считала, что имею право распоряжаться судьбами людей. Поэтому, когда меня первоначально распределили в нотариальную контору, наотрез отказалась даже от этого предложения. Обивала пороги разных начальников, даже на Украину переехать собиралась, но своего добилась — приняли в Гомельскую коллегию адвокатов.

Первый блин комом

— Своё первое относительно самостоятельное дело помню до сих пор. Работала тогда стажёром в Железнодорожном районе Гомеля. Руководителем стажировки была Белла Борисовна Мехлина, адвокат от Бога. Я заслушивалась её выступлениями на процессах. Редкостное сочетание ораторского искусства и досконального знания законодательства. Старая гвардия, что говорить. Так вот, она привлекла меня к участию в рассмотрении крупного хозяйственного дела. Началось судебное заседание, а я, ни с кем не посоветовавшись, вдруг заявляю ходатайство приостановить процесс. На том основании, что ещё не полностью ознакомилась со всеми материалами дел. Меня сразу же заменили. Позже Белла Борисовна доходчиво объяснила, что если дело серьёзное, ознакомиться с ним можно и в ходе процесса. Но это чисто профессиональный урок. Для себя же я сделала вывод, что в нашей профессии нельзя быть чересчур самонадеянным, советоваться с товарищами и коллегами необходимо. Этому правилу я не изменяю до сих пор. Ведь порой даже не совет нужен, а просто достаточно проговорить вслух какие-то проблемные моменты, и решение найдётся.

У меня за 40 лет работы так и не появилась какая-то специализация. Берусь за любые дела. На рубеже 80-90-х годов, например, много было уголовных. Сейчас акцент сместился в сторону гражданских и частично административных. Пожалуй, наиболее охотно берусь за гражданские дела. В них есть своя профессиональная прелесть: самостоятельно готовишься, самостоятельно линию защиты выбираешь, которую обязательно доводишь до конца. Тут всё зависит от того, как изучил и подготовился. Встречаются дела, когда успех маловероятен. Но и за них надо браться, потому что людям нужно помогать в любой ситуации. Иногда и безнадёжное на первый взгляд дело может иметь положительный результат.

Явное не всегда очевидное

— Каждый человек имеет право на защиту. Профессиональную и компетентную, базирующуюся на законных основаниях. Это правило одинаково относится как к самым сложным и запутанным делам, так и к рутинным юридическим консультациям. Ведь к помощи адвоката человек прибегает не от хорошей жизни, он приходит к нам, видя в нас последнюю надежду на своё если не оправдание, то понимание.

Недавно разбирала дело, где жена обвиняла бывшего мужа в нанесении побоев. Все справки собрала, всё задокументировала. Даже свидетелей предоставила, не подкопаешься. Мужчина пришёл ко мне со своей второй женой и клялся, чуть не плача, что ничего подобного не делал. Посмотрела материалы дела, поговорила со свидетелями. Вроде всё сводилось к тому, что он виновен. Однако слишком уж доказательства его вины стыковались между собой. Попросила назначить дополнительную судебно-медицинскую экспертизу, которая установила: время получения женщиной телесных повреждений не совпадает со временем, когда, с её слов, имели место события. В итоге — оправдательный приговор и сохранение доброго имени человека. Ведь даже погашенная судимость — всё равно судимость, оставляющая в биографии любого из нас негативный след.

Работаем не с делом — с человеком

— Самое сложное в нашей профессии — защищать заведомо виновного. Здесь должен срабатывать профессионализм, основа которого кроется в осознании того, что даже в закоренелом преступнике адвокат обязан видеть человека. И проникаться к нему если не сочувствием, то как минимум участием. Ведь многие преступления совершаются необдуманно, как в народе говорят, по пьяни. Или в порыве гнева, эмоционального и психологического возбуждения.

Как-то был у меня клиент, который сильно избил человека. А когда пришёл в себя, сам был в ужасе от содеянного. Я видела его искреннее раскаяние, даже недоумение от осознания факта, что он оказался на такое способен. Сделала всё, что могла, и в итоге он получил срок меньший, чем ему грозил. Сегодня он отбывает безусловно заслуженное наказание, не имея претензий ни к тем, кто его осудил, ни к тем, кто защищал.

Риторика должна основываться на фактах

— У меня иногда спрашивают молодые коллеги, что для адвоката важнее: ораторские способности или умение собрать фактический материал? Всегда отвечаю: важно всё! Наличие риторики приветствуется и дорогого стоит. Судьи ведь тоже люди, и грамотное, эмоциональное выступление адвоката в любом случае оставляет след в их душе. К тому же у защитника меньше возможностей в добывании каких-то доказательств, чем у государственного обвинителя.

Поэтому приходится отчасти компенсировать это ораторскими способностями. Нужно всегда учиться и много читать. А если эти способности ещё и неопровержимыми аргументами подкреплены, эффект получается двойной. Наша работа не терпит поверхностного взгляда ни на одну деталь, на судьбу человека может повлиять любая мелочь.

Пару недель назад ко мне за консультацией обратилась женщина. Жилищный вопрос, который, как известно, не только москвичей испортил. С мужем развелась, но совместно с ним проживает в квартире, где одна комната приватизирована, а другая — нет. Имеет двух детей от разных браков. После смерти матери осталась однокомнатная квартира. По всему выходит, семья имеет более 15 метров на человека. Даже с очереди нуждающихся по этой причине её сняли несколько лет назад. На первый взгляд, оснований восстановления в ней вроде и нет. Стала изучать документы подробнее, расспрашивать о всяких нюансах. Всплыли некоторые подробности. Вопрос пока окончательно не решён, но шансы на положительный результат появились. И немалые.

Ещё, помню, участвовала в процессе по делу несовершеннолетнего, обвиняемого в краже из подвала жилого дома. Ещё до суда он полностью признал свою вину. Но когда я его увидела в первый раз, обратила внимание, что по комплекции он физически не мог проникнуть в тот проём, через который, как утверждал, попал в злосчастный подвал. Запросила следственный эксперимент — так и есть, не мог он кражу совершить. В итоге его оправдали. Правда, почему он чью-то вину на себя взял, парень так и не признался.