Ветеран Афганистана из Гомеля вспоминает службу в 28-м реапе

«Спали на нарах, под подушкой — пистолет, на полу — автомат. И так два с половиной года…». Такой запомнил службу в Афгани­стане гомельчанин Иван Василец. Сегодня ему 82. Корре­спонденту «Белки» подполковник в отстав­ке рассказал, почему на той войне своей жизнью рисковал каждый — и тот, кто ходил на боевые задания, и тот, кто работал на, казалось бы, безопасной территории военной базы.

В Афганистан наш герой попал в 1980 году уже опытным технарём.

— Я тогда зампотехом полка был в звании майора, — вспоминает воин-интернационалист. — Честно скажу, по тем временам служба складыва­лась неплохо. После окончания Ря­занского высшего военного автомо­бильного училища попал в группу со­ветских войск в Германии, оттуда пе­ревели на Украину. Женился, один за другим родились сыновья. И вот од­нажды в декабре 1979 года вызыва­ет меня командир и говорит: «Фор­мируется 28-й реактивный артилле­рийский полк, тебя туда прочат на­чальником автомобильной службы». И добавляет: «Иван, ехать придётся в Афганистан».

По словам Васильца, он тогда это­му дополнению особого значения не придал. Афганистан так Афганистан. К тому же страна была дружествен­ной СССР.

— В конце декабря тыловые под­разделения, сформированные на ба­зе нашей дивизии, направили в Са­марканд. Там формирование продол­жилось. Личный состав и реактив­ные системы залпового огня «Град» поступали из Польши, Германии, Ле­нинграда…

Из Самарканда эшелон отправился в самую южную точку СССР — зна­менитую Кушку. Здесь бойцов ждали постоянные учения. Испытывали тех­нику и в пустыне, и в горной местно­сти — отрабатывали слаженность на боевых стрельбах. Техника «летала» так, что только успевай поворачивать­ся: то снаряды нужны, то топливо.

— Там, на Кушке, я впервые афганцев живых увидел. Они при­езжали на базу «Востокторга», что недалеко от нас располагалась. Ку­пят ЗИЛ, тут же его деревяшками какими-то обошьют, разукрасят, как новогоднюю ёлку, и товаром под за­вязку набивают. Галошами в основ­ном и чайниками. Потом сядут на эту гору барахла и гонят по серпантину, как по автобану, — продолжает рас­сказ Иван Василец.

Уже тогда Иван Иванович обратил внимание, насколько афганцы отваж­ные — в горах ведут себя как дома, справиться с ними будет непросто.

— А то, что справляться придёт­ся, мы уже догадывались. И хотя ни­кто с нами никаких политзанятий не проводил, не до того было, все уже были в курсе, что в Кабуле высади­лись наши десантники и Афганистан потихоньку наполняется советскими войсками…

В Долине смерти

Спустя месяц, где-то в середине февраля 1980 года, 28-й реактивный артиллерийский полк своим ходом пересёк границу Афганистана и дви­нулся в Долину смерти — окрестно­сти города Шинданд.

— Уж не знаю, почему та мест­ность такое название получила. Мо­жет, из-за жары несусветной, мо­жет, из-за долины Зирко с огромны­ми плантациями мака, — рассуждает Иван Иванович. — Здесь, на равни­не в окружении гор, и расположил­ся наш гарнизон. Духам подойти не­заметно было сложно.

А подбираться пытались.

— Как-никак, единственный полк «Градов» на весь контингент наших войск. Понятное дело, моджахедам такое соседство не нравилось. Кста­ти, они наши машины «шайтан ар­бой» называли, колесницей дьявола значит. И не только за огневую мощь, но и за грохот и дым, который при стрельбе поднимался.

Сначала бойцы жили в палатках, но очень скоро обустроились. Иван Иванович как ответственный за ис­правность всей техники оборудовал автопарк по всем правилам: с КПП, смотровыми ямами, даже мойкой для машин.

— Хотя с водой на первых порах было туго. Это позже мы скважину пробили и даже баню построили, а поначалу пользовались водой из ре­ки, которую через опреснитель пе­регоняли. И всё равно многие гепа­титом и дизентерией заболели. Меня Бог миловал, — описывает бытовые условия собеседник.

Спали, по его словам, на нарах, под подушкой — пистолет, на полу — ав­томат. И так два с половиной года, что он пробыл в Афганистане. Даже когда из палаточного городка вырос «Новый Шинданд» с казармами и офицерски­ми домиками, всё равно, говорит, по­стоянно был в напряжении.

— Мы хоть и тыловики, в атаки и на караваны не ходили, но война есть война. Помню, как всех ошара­шила новость о гибели капитана из коммунально-эксплуатационной ча­сти. Казалось, человек занимался су­губо расквартированием личного со­става, рейды и засады не по его ча­сти… Но однажды, практически на­кануне своей замены, ехал на грузо­вике в часть, высунулся в окно — и тут же пулю словил…

Боевое братство

Кстати, это всё сказки, будто душ­маны только автоматами китайскими да «бурами» английскими воевали. С первых дней войны у них на вооруже­нии и танки были, и даже реактивные системы БМ-14, утверждает ветеран Афганистана.

— Как-то запросили мотострел­ки у нас огневой поддержки, — вспо­минает Иван Иванович. — Их дони­мал душманский танк, который к ним солдаты-перебежчики перегнали. Пря­тался где-то в ущелье и бил время от времени по нашей технике, как на по­лигонной директрисе. Прибыли мы на позицию и стали совет держать, как этот танк накрыть. Можно было, ко­нечно, залп из всех 40 стволов «Града» дать. Да что толку? Это же горы, там в любой расщелине есть укрытие. Весь боезапас израсходуешь, но не факт, что поразишь цель. И тут кто-то предло­жил дистанционно заминировать рай­он, где этот танк в последний раз был замечен. Есть у «Града» такая функция, один снаряд — три мины противотан­ковые. Сделали мы пару выстрелов и стали ждать. Через какое-то время по горам эхо взрыва пронеслось. Вскоре от разведки доклад поступил: душман­ский танк на нашу мину нарвался, бо­езапас сдетонировал — одни гусени­цы остались…

Подобные марши случались нередко. Бывало, что офицеры и сами за руль бо­евых машин садились, если в солдате-водителе хоть немного сомневались.

— Поначалу ведь даже самые хоро­шие водители при обстрелах терялись. А обстреливали нас практически по­стоянно. Правда, без особого резуль­тата — близко подойти духи боялись, охранение у нас было мощное. Но од­нажды наш БТР всё-таки подорвался на мине, один боец погиб. Единствен­ный, за всё время моего пребывания на афганской земле, — с горечью в голо­се говорит Иван Иванович.

Вскоре после того случая с танком Васильца перевели на должность за­местителя командира полка по воору­жению. Пришлось в Афганистане ещё на полгода задержаться.

— И всё это время не переставал удивляться, как война из бесшабаш­ных пацанов настоящих солдат делает. Приходит молодняк растерянный, все­му удивляются, от каждого хлопка ша­рахаются. А в рейд раз-другой сходят, смотришь — совсем другие люди. Се­рьёзные, сосредоточенные, осторож­ные, но готовые любой ценой выпол­нить поставленную задачу. Всё-таки наш солдат — самый лучший и стойкий в мире. Ему любые тяготы по плечу…

Когда настало время в Союз убывать и, по традиции, прощаться со знаме­нем полка, у нашего героя ком в горле стоял. С одной стороны, хорошо, гово­рит, что от войны уезжаешь, с другой — какую-то неловкость перед остав­шимися чувствовал. Вроде как друзей в трудную минуту бросаешь…

— Вылетали мы в Ташкент из Кабу­ла. Борт в Союз ждать пришлось боль­ше суток, поэтому расселили нас в па­латочном городке за городом, недалеко от аэродрома. К тому времени мы уже все документы на руки получили, а лич­ное оружие сдали. И вот ночью духи стали аэродром обстреливать. Взрывы, трассеры темноту режут. А у нас даже пистолетов с собой нет. Сидим в палат­ке, смотрим друг на друга — ощуще­ние, будто голые в бане. За два с лиш­ним года привыкли ведь, что оружие всегда под рукой, а тут полная беспо­мощность. К счастью, всё обошлось, вернулся я благополучно в свой полк на Украине. Там и дослужил до уволь­нения в запас, там мне и орден «За службу Родине» вручили. И всё равно по-настоящему родным до сих пор счи­таю наш героический 28-й реап!

Автор: Александр Евсеенко. Фото: Вячеслав Коломиец, личный архив Ивана Васильца

Сейчас читают:

Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен
Больше интересных новостей - в нашем Telegram