Сорок минут с Софией Ротару: в 1990 году наш корреспондент взял интервью у известной певицы

06.09.2017 3663

Поздней весной 1990 года меня вызвал к себе главный редактор еженедельника «Военный железнодорожник» и тоном, не терпящим возражений, проинформировал: «В Свердловск приезжает София Ротару. Тебе задание — сделай с ней такое интервью, чтобы газету народ расхватывал как горячие пирожки».

Увидев в моих глазах немой вопрос «почему я?», генерал пояснил, дескать, ты до этого служил на БАМе, а туда любили знаменитости наведываться. Сам рассказывал.

Так-то оно так, да только одно дело — встречаться со «звёздами» в качестве хозяина, когда они растерянно-восторженно глядят на таёжные пейзажи и задают наивные вопросы про морозы за 50, живых медведей на улице или почему мы эвенков тунгусами называем. И совсем другое — брать у них интервью в обстановке, когда ты сам себя этим тунгусом ощущаешь. Но делать нечего: задание получено — выполняй.

Это нынче звёзды, звёздочки и прочие небесные тела на что угодно готовы пойти, «по секрету» поведать самую скандальную информацию, лишь бы оказаться на первых полосах газет и журналов, засветиться на телеэкранах. Их предшественники были куда скромнее и своими жизненными переживаниями делиться не спешили. Всё больше на творчество упор делали.

София Ротару исключением не была: о том, что она из большой молдавской семьи, в которой с детства любили петь, знали все. Как и о том, что без песни она своей жизни не представляет. Вот, собственно, и всё, что официально было известно широкой публике о легендарной исполнительнице «Червоной руты» и «Водограя».

Гораздо больше в народе ходило слухов о жизни певицы. Я никогда фанатом её творчества не был, но тоже слышал, что очаровательная на сцене в жизни София Михайловна человек жёсткий, властный, высокомерный. Что даже если с экрана телевизора певица улыбается и целуется на пару с не менее знаменитой Аллой Пугачёвой, то после этого обязательно полощет рот. Потому как в жизни они заклятые враги, на дух не переносящие друг друга.

Поговаривали также, что Ротару из ревности закрыла дорогу на большую эстраду куда более талантливой своей сестре Аурике, что мужа, пьяницу и гуляку, певица держит в ежовых рукавицах, опасаясь оставить его одного даже на короткое время.

А сын Ротару — Руслан — парень избалованный, безбашенный и наглый до такой степени, что даже покровительство популярной мамаши не избавило его от отчисления за неуспеваемость и дисциплину то ли из московского, то ли из киевского вуза.

София Ротару и Алла Пугачёва.

Вооружённый вот такого рода «информацией», не без холодка в животе я и отправился в один из концертных залов столицы Урала, где через пару часов должно было состояться выступление певицы. На входе вахтёр долго разглядывал моё редакционное удостоверение, затем недоумённо оглядел меня. В его взгляде читалось: «Ну и куда ты, старлей, прёшься?». Тут необходимо напомнить, что это было время, когда бурные 80-е плавно переходили в лихие 90-е. Пиетета перед человеком в военной форме, за годы перестройки с ног до головы облитого грязью всеми, кому не лень, уже давно никто не испытывал. Тем не менее страж ворот лениво махнул рукой в сторону длинного коридора — гримёрка Ротару где-то там.

Два раза прошёл я этот коридор из конца в конец, тычась во все двери — ни одна из них не открылась. В растерянности и унынии повернул за угол и в небольшом холле нос к носу столкнулся с шоуменом Олегом Марусевым. Как я сейчас понимаю, в начале 90-х был его звёздный час, он постоянно мелькал на экране телевизора, был ведущим многих концертов и популярных развлекательных программ. Но Марусев не Ротару, и потому я достаточно смело обратился к нему с наивным вопросом: где можно найти Софию Михайловну? Выяснив, кто я и зачем сюда явился, он кивнул головой и повёл меня по каким-то полутёмным лабиринтам. Бесцеремонно толкнув одну из дверей, он не без иронии произнёс:

— Анатолий, выйди на минутку. Тут к Софии Михайловне офицер пришёл.

В коридоре появился интеллигентного вида с умными проницательными глазами мужчина чуть старше средних лет, и я в который раз рассказал о цели своего визита. С минуту подумав, он велел оставаться на месте, а сам скрылся за соседней дверью. «Это Анатолий Евдокименко, муж Ротару, — не дав мне даже открыть рта, пояснил Марусев. — Он все вопросы решает. Так что жди».

Как будто у меня был выбор! Чтобы не терять времени и хотя бы слегка прояснить ситуацию, я поинтересовался у Марусева, правда ли, что в семье Ротару матриархат.

Олег Марусев.

— Да кто тебе такую глупость сказал! — рассмеялся Олег. — Они же души друг в друге не чают. Я не то что на эстраде, в жизни таких любящих супругов не встречал. София Михайловна полностью доверяет своему мужу и практически всегда делает то, что он советует. Так что удастся тебе взять интервью или нет, не столько от неё, сколько от Евдокименко зависит.

— Значит так, — проинструктировал меня Анатолий Евдокименко, выйдя из гримёрки жены, — перед концертом София Михайловна интервью не даёт. Ей надо сосредоточиться, подготовиться. А вот после выступления до начала нового будет полтора часа. Десять минут из них — ваши.

Несколько осмелев после разговора с Олегом Марусевым, я уточнил у Евдокименко, в котором часу мне лучше подойти. Я же не знал, когда концерт закончится, а билетов в переполненный зрительный зал достать было невозможно.

София Ротару и Анатолий Евдокименко.

— Да не надо никуда уходить! И билета не надо, — по-свойски успокоил Евдокименко. — Олег, проведёшь старшего лейтенанта на гостевые места в первом ряду. А вы, когда начнётся исполнение «Червоной руты», идите за сцену и ждите возле этой вот двери.

Нет смысла описывать концерт Софии Ротару — при этом надо присутствовать. Зрители были в восторге и буквально завалили любимую певицу дефицитными и очень дорогими в весеннем Свердловске букетами цветов. Попал под очарование великой певицы и я. Да так, что когда зазвучала знакомая с детства «Червона рута», не сразу вспомнил, для чего я здесь. Только когда София Михайловна начала исполнять второй куплет песни, я рванул за сцену и занял позицию у знакомой уже двери.

Сидеть в засаде пришлось прилично, не меньше 10 минут. Всё это время зал нескончаемо аплодировал и настоятельно требовал: «Ещё!». Идя навстречу желанию зрителей, София Михайловна исполняла по одному куплету своих самых популярных песен. Наконец до меня донёсся характерный шум, означавший, что зрители стали покидать концертный зал. Невольно я внутренне напрягся, словно находился на строевом смотре. Вскоре в конце коридора показалась певица в сопровождении нескольких мужчин и женщин, которые несли огромные букеты цветов. В этой группе я сразу же узнал Евдокименко.

Но была ли это Ротару? Трудно, практически невозможно было поверить, что эта усталая, со струящимся по лицу потом женщина ещё пару минут назад буквально порхала по залу, заряжая своей лучезарной улыбкой и, казалось, неиссякаемой энергией не одну сотню ошалевших от счастья зрителей.

Вскользь взглянув на меня, София Михайловна, а следом и вся кавалькада, скрылись в гримёрке. «Всё, интервью не будет!» — почему-то мелькнула дурацкая мысль. Да и какое тут интервью, если через полтора часа певице, вконец измотанной уже вторым кряду двухчасовым концертом, вновь надо было выходить на сцену. Пока раздумывал, уходить или нет, ассистенты один за другим стали покидать гримёрку. Последним на пороге появился Евдокименко: «Заходи, старлей. И запомни — 10 минут, не больше!».

София Ротару встретила меня закутанной в большой махровый халат. На журнальном столике стояли бутылки с минералкой, чашки с дымящимся чаем, вазочка с печеньем и конфетами. «Угощайтесь, пожалуйста!» — сказано это было так буднично и приветливо, что все мои недавние страхи как волной сдуло.

Это было не интервью! Это был разговор двух малознакомых людей о жизни, о своих проблемах, о судьбе государства, которое уже трещало по всем швам. Так случайные попутчики в вагоне делятся порой самым сокровенным, о чём в другой обстановке может и не заикнулись бы никогда. София Михайловна очень мало говорила о себе. Всё больше о родителях, которые привили ей любовь к пению, о муже, который был для неё «надёжой и опорой». Посетовала, что сестра Аурика, которая обладает не меньшими вокальными способностями, чем она, тем не менее чурается известности. И только под нажимом Софии Михайловны соглашается участвовать и в её, и в собственных сольных концертах.

О сыне Руслане, который в то время успешно учился в одном из московских вузов (выбрал, между прочим, исключительно сам), София Ротару говорила с нескрываемой материнской нежностью. И то ли хвалилась, то ли жаловалась, что, вырастая, он всё больше становится похожим на отца. Проявляет самостоятельность, упорство, граничащее с упрямством, все проблемы старается решать без посторонней помощи. И всё реже прислушивается к советам родителей. «Так, наверное, и должно быть, — улыбнувшись, сделала вывод певица. — Мальчишка взрослеет, мужчиной становится. Евдокименко тоже в молодости был ершистым, теперь я за ним как за каменной стеной».

София Ротару с мужем и сыном.

Когда речь зашла о рано ушедшем из жизни авторе бессмертной «Червоной руты» Владимире Ивасюке, София Михайловна едва не расплакалась. Если бы всё сложилось иначе, убеждена певица, Ивасюк стал бы со временем одним из популярнейших композиторов страны. И рассказала кое-какие подробности его смерти, о которых в широкой печати до этого не сообщалось.

В самый разгар беседы, когда София Ротару стала сама задавать вопросы о нашем военном житье-бытье, дверь распахнулась и на пороге возник явно недовольный Анатолий Евдокименко: «Молодой человек, вы уже 40 минут беседуете. Софии Михайловне через час на сцену, ей подготовиться надо». Ничего себе, больше получаса проговорили! Пришлось спешно раскланиваться.

— Толя, не ругайся! Ну, заболтались, бывает, — София Ротару как-то смущённо улыбалась. — Вы не спешите, я вам сейчас плакат подпишу.

Несколько лет хранил я настенный плакат с фотографией певицы, на котором её рукой было выведено: «Александру с любовью. София Ротару». Хранил как напоминание и подтверждение того, что досягаемы исключительно настоящие звёзды. Только они способны светить и радовать нас не только со сцены, но и в жизни.