«Зона» могла быть больше. Как гомельская санэпидслужба боролась с последствиями аварии на ЧАЭС

Новость о взрыве на Чернобыльской АЭС в Гомельской областной санитарно-эпидемиологической станции встретили с серьёзной озабоченностью. Среди первых врачей-гигиенистов, кто сразу включился в борьбу с последствиями аварии, был Владимир Зинович. В то время он возглавлял в санэпидслужбе области отделение гигиены питания.

Первые месяцы —  самые сложные

— С 1960-х годов прошлого века в областной санэпидстанции работала радиологическая лаборатория, которая занималась исследованиями содержа­ния цезия-137 и стронция-90 в объек­тах внешней среды, загрязнённых в ре­зультате глобальных выпадений после испытания ядерного оружия. Именно для этих целей лаборатория и создава­лась, — вспоминает Владимир Зино­вич. — Работала лаборатория под эги­дой московского Института биофизи­ки. Исследования проводились в Бела­руси и на Украине, в зоне так называе­мого белорусско-украинского Полесья. Эти территории были выбраны пото­му, что здесь достаточно бедные почвы и коэффициенты перехода радиону­клидов из почвы в растения и даль­ше по пищевым цепям были высоки­ми. Полученные данные ежегодно от­правлялись в Москву.

Понимали, с чем имеют дело, и дру­гие специалисты санэпидслужбы.

— В 1980-е годы врачей гигиени­стов и эпидемиологов в Беларуси го­товил только один вуз: Минский ме­дицинский институт. Все мы прохо­дили курс по радиационной гигиене — в институте была сильная кафедра по этому направлению. Поэтому под­готовлены были неплохо. Владели во­просами радиационной защиты, дози­метрии, радиометрии, радиохимии и другими, — уточняет Владимир Ни­колаевич.

Вот почему, когда взорвался реактор на Чернобыльской АЭС, работу санэ­пидслужбы Гомельщины удалось бы­стро переориентировать. Все силы бы­ли брошены на пострадавшие районы. Главных задач в первые месяцы после аварии было две. Во-первых, органи­зовать радиологический контроль про­дуктов, выпускаемых на предприяти­ях области. Необходимое оборудова­ние  пусть и в небольших количествах, для этого было. Во-вторых, эвакуиро­вать население.

— Специалисты санэпидслуж­бы, независимо от их спе­циализации, работали на заводах, — говорит Владимир Зинович. — Па­раллельно быстро готовились про­фильные специалисты ведомств, ор­ганизовывались радиологические ла­боратории, потому что было понятно: такой контроль теперь нужно осущест­влять постоянно.

О том, что ночью на ЧАЭС про­изошла авария, в Гомеле узна­ли быстро. Санэпидслужба утром гудела, как растревожен­ный рой.

— Помню, я пришёл на работу, но­вость уже передавалась из уст в уста. Узнали мы о случившемся неофи­циально. Звонили коллеги из Киева, кому-то друзья и родственники. О мас­штабе происшедшего тогда ещё, конеч­но, не догадывались. Но, не дожида­ясь команды сверху, сразу же начали обсуждать меры, которые нужно при­нять, чтобы максимально обеспечить сохранность здоровья людей, — вспо­минает Владимир Николаевич. — Ра­ботали в тесной связи с исполнитель­ной властью и подразделениями граж­данской обороны.

Сначала разговор наверху в основ­ном шёл про Украину, а Беларусь оста­валась в тени. Хотя её территория по­страдала не меньше.

— В посёлке Масаны в Хойник­ском районе в первых числах мая мощность дозы была до 300 милли­рентген в час, — делает акцент наш собеседник. — В итоге было при­нято решение об эвакуации насе­ления из 30-километровой зоны.

Владимир Зинович с коллегами ис­колесили весь юг Гомельщины. Рабо­тали в Наровлянском, Хойникском и Брагинском районах. Когда началась эвакуация, проводили дозиметрический контроль одежды и личных вещей на предмет загрязнения. Дела­ли замеры уровня радиации на щито­видной железе. Это было нужно для правильной профилактики заболева­ний щитовидки в дальнейшем. Если одежда сильно «фонила», её изымали и дезактивировали. Первым делом вы­возили детей и беременных.

Когда только начали отселять по­страдавшие территории, многие не ве­рили, что уезжают навсегда. Им каза­лось, это «на несколько дней», а потом со всем этим тут разберутся, и можно будет вернуться.

— Это было тяжёлое зрелище: безлюдные деревни и дома, наспех брошенные вещи, бродячие живот­ные повсюду. Из-за жаркой пого­ды и оставленных людьми продук­тов питания началось массовое раз­множение грызунов. Это могло при­вести к вспышке туляремии. Поэто­му было принято решение о создании санэпидотрядов для проведения дера­тизационных работ и дозиметрической разведки по внутреннему периметру 30-километровой зоны. Я возглавлял такой отряд из 15 человек в Брагинском районе, — вспоминает собеседник.

Владимир Николаевич особенно запомнил, как однажды вечером они с коллегами, отработав целый день в Хойниках, заехали в Калинковичи. Один из товарищей решил забежать ненадолго к родственникам. Машина остановилась во дворе многоэтажки:

— Мы сидим и ждём, и я внезапно ловлю такое странное чув­ство, будто что-то здесь не то. А по­том понимаю. В песочнице играют де­ти, весело галдят, смеются. А мы ведь уже привыкли к тишине. В Хойниках песочницы давно стояли пустые.

Владимир Зинович отмечает и дру­гие характерные черты тех дней: в зо­не работали в обычных хлопчатобу­мажных комбинезонах, резиновых са­погах и респираторах «лепесток», бани были открыты круглые сутки, в гости­ницах ночевали сплошь медики, мили­ция, военные.

Особое внимание — молочным продуктам

— Специалисты понимали, какую опасность таят в себе загрязнённые продукты питания. Особое внимание было к «частному» молоку, — объ­ясняет Владимир Николаевич. — Ес­ли фиксировалось превышение уров­ня радиации, сразу выносился запрет на его употребление для жителей, ин­формировался местный исполком. На молочных заводах в радиологических лабораториях шла отбраковка сырья.

Взрыв на атомной электростанции случился как раз в сезон садовой зе­лени. И нужно было как-то убедить людей отказаться от всего этого разнообразия. Уговаривали, объясняли, публиковали материалы в газетах, про­водили собрания. Целые залы собира­ли в районных домах культуры и на за­водах. Люди задавали много вопросов. Особенно боялись за детей…

— В 1988 году санитарная служ­ба обосновала возможность введения на территории области «контроль­ных уровней» содержания цезия в молоке, молочных продуктах и в мя­се. Причём без каких-либо серьёзных материальных затрат. Утверждены «уровни» были решением Гомельского облисполкома, и они были где-то в два раза меньше, чем допустимый норма­тив. То есть мясомолочная продукция в пределах норматива отправлялась в другие области Беларуси и по всему Советскому Союзу, а для населения Гомельщины шла в пределах «контроль­ных уровней», — рассказывает Вла­димир Зинович. — Так что расчётная экономия дозы внутреннего облучения у жителей нашей области оценивалась в 4-5 миллизивертов в год. Для справ­ки, с 1991 года в Союзе был установ­лен предел дозы внутреннего облуче­ния в 1 миллизиверт в год.

В 1986 году в Гомельской областной санитарно-эпидемиологической стан­ции был создан отдел радиационной гигиены со штатом порядка 60 чело­век, который Владимир Зинович воз­главил. В районных санэпидстанциях открылись радиологические лабора­тории, которые проводили работу на местном уровне. Специалисты санэпидслужбы активно сотрудничали с Институтом биофизики АН СССР, Ин­ститутом проблем безопасного разви­тия атомной энергетики, Белорусским НИИ радиационной медицины, Инсти­тутом сельскохозяйственной радиоло­гии (сейчас находится в системе МЧС).

— В итоге удалось обосновать не­целесообразность отселения пяти райцентров и 20 центральных уса­деб хозяйств области. Санэпидслуж­ба и сегодня продолжает работу по минимизации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, — подытожи­вает Владимир Зинович.

Автор: Елена Чернобаева. Фото: Мария Амелина, БЕЛТА

Сейчас читают:

Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен
Больше интересных новостей - в нашем Telegram