Сегодня полёты на околоземную орбиту до того обыденны, что если и вызывают интерес, то только у фанатов космоса. А ведь ещё не так давно пообщаться вживую с человеком, видевшим наш «шарик» с орбиты, считалось необыкновенным везением. Много лет назад нашему корреспонденту такая возможность была предоставлена.
Шло лето 1989 года. Лето на БАМе — пора особая, долгожданная. Пусть длится оно всего пару месяцев, зато солнце в это время греет так, что полученный загар ничем не отличается от южного. Даром что климат на Верхнезейской равнине, где располагался наш гарнизон, резко континентальный: температура воздуха колебалась от -65 зимой до +45 летом. А ещё лето любили за то, что в эту пору по свежеуложенным путям курсировал агитпоезд ЦК ВЛКСМ «Комсомольская правда». В былые времена, когда БАМ ещё официально именовался Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, на этом поезде к строителям магистрали приезжали знаменитые артисты. Даже небезызвестный американец Дин Рид почтил своим присутствием бамовскую столицу Тынду.
После 1984 года, когда было уложено «золотое» звено и розданы не всегда заслуженные награды, о так и недостроенной дороге стали потихоньку забывать. «Комсомольская правда» хоть и появлялась регулярно на трассе, но привозимый контингент уже не поражал воображение яркими именами. В этот раз всё было иначе.
Поезд, наверное, ещё не выехал за пределы Тынды, а к нам в редакцию дивизионной газеты «Магистраль» буквально ввалился запыхавшийся «комсомолец» из политотдела бригады и заорал как резаный:
— Мужики, к нам космонавты едут! Только что из штаба корпуса сообщили. Сам Савиных будет и ещё болгары какие-то. Приказано встретить по первому разряду.
Вот так подарок! Сам Виктор Савиных едет — легенда железнодорожных войск страны. В которых, как мы знали из его биографии, он служил с 1960 по 1963 год рядовым солдатом. В качестве геодезиста принимал участие в строительстве трассы Ивдель — Обь. Эту проложенную в глухих местах Северного Урала 380-километровую железную дорогу многие не без оснований называли предшественницей БАМа. Как позже подтвердил сам Виктор Савиных, условия службы и быта разных поколений военных железнодорожников были во многом схожи. Разве что воинам 60-х не приходилось сталкиваться с вечной мерзлотой.
Именно в армии, после полёта Юрия Гагарина, Савиных «заболел» космосом. Как, впрочем, тысячи его сверстников. Только у одних эта «болезнь» со временем прошла, а вот он упорно шёл к поставленной цели. В конце 60-х получил диплом инженера-оптика-механика, закончив с отличием Московский институт инженеров геодезии. Долгие годы занимался разработкой систем управления и оптических приборов для космических кораблей и станций. А в 1978 году добился зачисления в отряд космонавтов, став пятидесятым человеком в СССР и сотым землянином, которому покорилось космическое пространство.
Это практически всё, что мы знали из официальной биографии Виктора Савиных. Из неофициальных же источников было известно, что дважды Герой Советского Союза в общении человек простой, внимательный и в меру разговорчивый. Этими сведениями со всеми без устали (но по огромному секрету) делился один майор, который несколько лет прослужил на Байконуре. Да-да, военные железнодорожники и ракеты в космос запускали, доставляя их по рельсам к стартовым площадкам. Так вот, «космонавт» этот с восхищением любил вспоминать в тёплой компании, как Виктор Савиных запросто общался и с офицерами, и с солдатами. Интересовался их бытом, службой, вспоминал свои молодые годы. А ещё этот майор полушёпотом и доверительно говорил о том, что полёт Савиных и Владимира Джанибекова в 1985 году к станции «Салют-7» был необычным. Подробностей он и сам не знал, но со знанием дела утверждал, что «мужикам досталось». Как именно, автору этих строк и посчастливилось узнать, что называется, из первых уст.
Шёл четвёртый год перестройки, гласности и ускорения. И если с ускорением дела обстояли туго, то гласности было хоть отбавляй. Уже можно было более-менее открыто говорить о том, за что ещё вчера правдорубы попадали в места, где даже летом холодно в пальто.
Впрочем, в официальных беседах с личным составом Виктор Савиных о том полёте особо не распространялся. Всё больше о себе рассказывал да убеждал молодых солдат, что на БАМе они проходят настоящую школу жизни. И на собственном примере доказывал: если поставить себе цель и идти к ней, несмотря ни на какие преграды, успех рано или поздно обязательно придёт.
Виктор Савиных среди «бамовцев».
И только позже, за рюмкой чаю (хотя пил он очень мало) в кругу офицеров приоткрыл некоторые подробности своего посещения космической станции «Салют-7». За давностью лет всех подробностей того рассказа не помню, но главное в памяти осталось.
Станция «Салют-7» из строя вышла неожиданно. Связь с ней была потеряна, почему — никто в Центре управления полётами толком не знал. Хотя она по-прежнему оставалась на орбите. Было решено отправить к аварийному объекту космическую экспедицию. Подбор экипажа был не случаен: Владимир Джанибеков имел неоспоримый опыт ручного управления космическим кораблём, а Виктор Савиных считался признанным авторитетом в области оптики и механики.
Ещё на подлёте к «Салюту» космонавты заметили, что станция хаотично вращается во всех направлениях. Издали она казалась совершенно безжизненной — бортовые огни отсутствовали. К тому же солнечные батареи по бокам оказались в различном положении — верный признак того, что станция обесточена. Пришлось экипажу в ручном режиме буквально подкрадываться к ней. Двигались, вспоминал Савиных, боком, используя иллюминаторы как смотровые стёкла. Расстояние измеряли лазерным дальномером, впервые установленным на корабле «Союз Т-13». Сблизившись, развернулись и с первого раза произвели стыковку.
Для того чтобы попасть внутрь «Салюта», космонавтам нужно было выровнять давление. Но как? Существовала вполне реальная опасность того, что станция разгерметизирована и воздуха в ней не осталось. Чтобы выяснить это, слегка открутили одну из пробок и, услышав шипение, вздохнули с облегчением.
Изнутри станция представляла собой печальное зрелище. В некогда жилых и где- то даже уютных отсеках царила не только кромешная темнота, но и жуткий холод. Эластичная резина затвердела, слюна замерзала в течение нескольких секунд. Но хуже всего, что углекислый газ, выдыхаемый космонавтами, также замерзал в воздухе. И скапливался в отсеках — система регенерации воздуха не работала. Попытки включить электричество ни к чему не приводили. В течение двух дней космонавты по очереди проводили ремонтные работы, одевшись в тёплые куртки и вязаные шапки. Выполнять тончайшие операции приходилось в свете фонарей окоченевшими руками — перчатки только мешали. На Земле уже всерьёз подумывали о том, чтобы отказаться от безуспешной затеи, но экипаж раз за разом предпринимал отчаянные попытки оживить станцию. И ребята сумели это сделать, буквально дав «прикурить» аккумуляторам «Салюта» от батарей корабля. Примерно так, как это делают автомобилисты на земле.
Понимаю, в век повальной информированности подобными воспоминаниями никого не удивишь. В Интернете сегодня и не такие подробности выискать можно. Но для нас та беседа стала настоящим откровением и, если хотите, холодным душем. Ведь, что греха таить, в те времена всеобщего неверия многие искренне недоумевали: и за что это космонавтам звания Героев дают? Ну слетали, ну на орбите покрутились… Так ведь не сами, а из ЦУПа управляемые. Ни дать ни взять Белка со Стрелкой. На деле оказалось — и дать, и взять. Потому что сидевший с нами за одним столом человек жизнью своей рисковал ради того, чтобы не только сберечь, но и вернуть к жизни станцию, которую многие специалисты уже мысленно в утиль списали. Так и не установив, между прочим, из-за чего авария произошла.
Как оказалось, из-за одного маленького вышедшего из строя детектора. Этот обнаруженный отважным экипажем Джанибекова и Савиных факт в последующем помог не только долгое время использовать «Салют-7» по назначению, но и учесть все выявленные недочёты при создании легендарного «Мира».
Что же до риска, то его у космонавтов всегда в избытке. Мне лично до сих пор трудно ответить самому себе: решился бы я, находясь в космосе, использовать часть заряда аккумуляторных батарей своего корабля, прекрасно осознавая, что в случае неудачи о возвращении на Землю вполне можно забыть? А Джанибеков с Савиных рискнули!
В компании с нами сидел и молодцеватого вида офицер в болгарской военной форме. Это был второй космонавт Болгарии Александр Александров. Он входил в состав экипажа корабля «Союз-ТМ», на котором в 1988 году Виктор Савиных совершил свой третий космический полёт в рамках «Интеркосмоса». Так называлась советская космическая программа, позволившая космонавтам дружественных СССР стран участвовать в космических исследованиях.
Александр Александров.
Александр Александров был одним из них. Он прекрасно говорил по-русски, но предпочитал отмалчиваться. Может, боялся на фоне многоопытного командира показаться желторотым юнцом. Но, скорее всего, просто по натуре был человек немногословный. Мне довелось быть его гидом во время экскурсии по нашему военному городку и гражданскому посёлку. Всю дорогу он молчал, лишь изредка цокая языком и о чём-то быстро переговариваясь со своей красавицей женой. И только когда под занавес я с гордостью продемонстрировал им свой сборно-«щелевой» барак с отдельной «квартирой» в десять квадратных метров, он покачал головой и почти бесстрастно произнёс: «В космосе гораздо комфортнее». «Ну, это на любителя», — отшутился я.
В центре жена космонавта Александра Александрова — Благовеста.
Но не эта фраза болгарского тёзки запала в память. Рассказывая о своих космических впечатлениях, Александр Александров поражался тому, как удивительно красива и одновременно беззащитна наша Земля с орбиты. Благодаря ярким огням, на ней можно разглядеть даже небольшие города. Но этих огней так мало на планете, не переставал удивляться космонавт, что невольно задаёшься вопросом: что люди, всю свою историю воюя, столько веков поделить не могут? А действительно — что?
Автор: Александр Евсеенко. Фото: Александр Евсеенко
Подпишитесь на наш канал в Яндекс.ДзенБольше интересных новостей - в нашем Telegram
