В Гомеле учитель труда создаёт уникальные изделия из древесного кружева

09.08.2022 12995

Меньше месяца остаётся до открытия международного фестиваля хореографического искусства «Сожскі карагод». Кроме артистов, в Гомель съедутся ремесленники, пользуясь возможностью представить свои изделия в Городе мастеров.

Среди прочих покупатель наверняка отметит панно, шкатулки и украшения из дерева, инкрустированные тончайшей древесной стружкой по технологии сожской скани. Это эндемичное для нашего региона ремесло давно должно было стать национальным достоянием, как слуцкие пояса или неглюбские рушники, но история распорядилась иначе, и его почти забыли. Как это – плести кружева из дерева – рассказывает мастер-сканист, учитель труда гимназии №51 Михаил Лизагуб.

Мастер с пятидесятилетним стажем

Михаил Алексеевич встретил нас на пороге гимназии в костюме и белой рубашке. Во время беседы без конца цитировал Есенина, Окуджаву, Высоцкого, вспоминал, как собирался издать собственный сборник cтихов, а потом наступили голодные 90-е. Много шутил – об учительской зарплате, возрасте и собственном ремесле. В общем, оказался на редкость интересным собеседником.

Хотя образование у Михаила Лизагуба филологическое, ни одного урока русского языка и литературы он не провёл – говорит, не представилось такой возможности. Сразу после окончания университета поступил на службу в армию. Четыре года провёл в Колодищах, ещё четыре – в Германии, а потом вернулся в родную Беларусь.

– Сначала мой товарищ со студенческой скамьи предложил место учителя в сельской школе в Новиках под Витебском, где работал сам. Мы с женой согласились, пробыли там несколько месяцев, а затем стали искать варианты поближе к Минску. Вскоре меня определили учителем в Королёв Стан в девяти километрах от города, – вспоминает мастер.

«В баночках побольше – деревянная стружка, в той, что поменьше – нитролак. Ограбил одну женщину, вылил содержимое, залил своё – и получил аппликатор с кисточкой».

В Королёв Стане Михаил Алексеевич вёл историю, мировую художественную культуру, рисование, трудовое обучение и работал в общей сложности на две ставки, как это обычно и бывает в сельских школах с маленькими классами и ещё меньшим преподавательским составом.

– Вот тогда ребята ко мне шли! Выгонять надо было из класса. Понимаете, я же с самого детства занимаюсь резьбой по дереву, и, как далеко бы ни собирался, всегда беру с собой инструменты. И в армии приятелей учил строгать фигурки, и в Германии так себя развлекал. Помню, когда жена в отпуск уехала, настрогал от нечего делать штук двадцать масок-«кривляк» и развесил по периметру нашей комнаты, – смеётся учитель. – По дереву резал и в Королёв Стане. А деревенским ребятам было интересно научиться делать что-то своими руками.

Средневековое ремесло, появившееся в 90-х

В новогоднюю ночь с 1995 на 1996 год школа в Королёв Стане сгорела. Это была довоенная деревянная постройка с печным отоплением, которая в Великую Отечественную уцелела, а 90-е не пережила.

– Остались от базовой девятилетки корпус начальной школы, спортзал да моя мастерская. Её разделили пополам и превратили в два учебных класса, то же самое сделали со спортзалом. Я больше не находил приложения своим усилиям, поэтому вынужден был уйти, – объясняет учитель.

Несколько месяцев спустя Михаил Алексеевич приехал в Гомель навестить родственников. Проходя мимо, они с сестрой решили заглянуть в выставочный зал Городского центра культуры, где как раз экспонировались ремесленные изделия из дерева. Тогда учитель и увидел впервые тарелки и шкатулки, выложенные диковинной деревянной филигранью, поразился симметричности крошечных элементов – свёрнутых стружек и спросил автора, как это у него получилось. Тот не очень-то распространялся о технологии, ответил, что стружка нарезается рубанком, а затем приклеивается к деревянной основе – и больше ничего.

– Ну, я вернулся к себе в Колодищи, достал рубанок и стал строгать стружку. Естественно, она и близко не выходила такой тонкой и одинаковой, как я видел в Гомеле. Я и так к рубанку подходил, и сяк, совершенствовал, модернизировал – всё без толку. В конце концов, бросил это дело – в 90-х было много других забот.

Лишь в 2000-м году Михаил Алексеевич окончательно перебрался в Гомель и нашёл подработку в нескольких школах. Там он познакомился с коллегами, которые уже несколько лет увлекались сожской сканью. Оказалось, что для изготовления стружки используется никакой не рубанок, а специальный станок, конструкция и схема сборки которого держится в строжайшем секрете.

– Родоначальником или, скорее, возродителем этой забытой техники был гомельский мастер Владимир Цекунов. В 1990 году он побывал в каком-то монастыре, где увидел средневековую икону, оклад которой был украшен древесной стружкой.

Автор оклада, вероятно, строгал дерево ножом, но Цекунов, будучи человеком с техническим складом ума, смекнул, что этот процесс можно легко рационализировать, и придумал станок, – рассказывает Михаил Лизагуб. – Этот станок он показал своим ученикам и попросил не делать из его устройства тайны, потому что это помешает распространению техники. Тем не менее, у начинателей сожской скани и доныне действует корпоративная договорённость не тиражировать станок и никого не посвящать в его устройство.

Михаил Алексеевич поясняет: дело не столько в конкурентности среды, сколько в опасении, что техника изготовления стружки «просочится» за пределы Гомеля и Беларуси, и потом никому не докажешь её гомельское происхождение. Он сам слышал, как иностранцы предлагали кому-то огромные деньги за чертежи цекуновского станка, правда, напрасно.

– И здесь мы подходим к главной проблеме: Владимир Цекунов не запатентовал саму технику и станок, поэтому сожская скань сегодня остаётся кустарным, а не мануфактурным производством, и при всей своей уникальности не имеет статуса национального достояния. Многие даже не знают, что это такое, – с сожалением констатирует Михаил Алексеевич.

– Цекунова трудно обвинить в легкомыслии – мне самому когда-то предлагали подать заявку на включение сожской скани в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО, но когда я узнал, сколько нужно документов собрать и кабинетов обойти, отказался от этой затеи. Я занимаюсь резьбой по дереву, а не бумаготворчеством. Начертить, показать, рассказать – с удовольствием, а возиться с бумагами – не моё. Если найдётся человек, готовый взвалить на себя эту ношу, помогу, чем смогу.

«Буду благодарен, если кто-нибудь поможет мне сосчитать, сколько в этом панно использовано элементов».

Серёжки, тарелки и метровые часовни

Сам Михаил Алексеевич уже более пятнадцати лет ведёт кружок сожской скани, учит школьников строгать стружку и выкладывать ею сначала простые изделия, для которых не требуется вытачивать деревянную основу, а потом более сложные и масштабные.

– Многие из тех, кто не хотел распространяться о сожской скани, ушли из жизни, так и не сделав ничего для сохранения и передачи нашего ремесла. От такой скрытности, по-моему, один вред. Тринадцать лет я проработал в гимназии №58, где над главным входом висит растяжка со словами доктора Гааза: «Спешите делать добро». Тринадцать лет каждое утро меня встречала эта фраза, когда я шёл на работу, и я всегда мысленно соглашался с её автором.

Я хочу, чтобы это искусство жило, не затерялось в прошлом, как однажды уже произошло, а единственный способ этого не допустить – делиться им щедро и бескорыстно, – объясняет мастер и останавливает взгляд на панно с аистами. – А что касается самих изделий, то если бы не такая низкая оплата нашего учительского труда, я бы свои раздаривал. Продаю я их исключительно потому, что на свой кусок хлеба хочется ещё и кусок масла положить.

«Капличка – в подарок директору Александру Павловичу Пахучему».

Товарищи мастера по ремеслу сканью больше не занимаются – ушли в более прибыльные сферы. Михаил Алексеевич рассказывает, что раньше его работы, даже с наценкой выставочных залов и галерей, покупали по три штуки в месяц, и это приносило неплохие деньги. В основном покупателями были крупные фирмы или дипломатические делегации, приобретавшие изделия гомельских умельцев в качестве сувениров для своих иностранных коллег.

С приходом пандемии, а затем и санкций двести рублей за панно стало дорого даже для них, и мастер нашёл новую нишу – серьги, броши и другие женские украшения. А вскоре понял, что для популяризации сожской скани маленькие, а потому недорогие изделия подходят лучше всего – позволить их себе может почти каждый.

«Такая заколка стоит 15 рублей. Я своим ребятам говорю, мол, научитесь – сможете сами деньги зарабатывать».

– Это панно я начал вчера, потому что вы хотели сфотографировать меня за работой, а на такой тарелке, как правило, проще всего показать, как выкладывается стружка, – Михаил Алексеевич подцепляет пинцетом очередную «завитушку». – Главное же, над чем я сейчас работаю, – вот такая небольшая капличка в подарок Александру Павловичу (директору гимназии №51 – прим. ред.). Предстоит выложить сканью стены и выточить скульптуру Божьей Матери, которая будет помещаться внутри. Почему капличка? В Гомеле я работал в трёх школах и два раза провожал директоров на пенсию – с такими капличками в руках. На этот раз я ухожу сам – это последний год моей работы в школе.